Жемчужина гарема
Шрифт:
— С радостью, герцог! — сквозь зубы процедила я и, отсалютовав ему, пошла в атаку.
Никаких шансов! Но сражение с вами, герцог, может доставить удовольствие и мне. Слишком сильно я вас сейчас ненавижу!
Да, наверное, я пошла у него на поводу, как девчонка. Доставила ему массу удовольствия, когда с азартом атаковала, а волосы выбились из заколок, и глаза заблестели сильнее... Но я сражалась с ним по-настоящему, дав волю чувствам. И где-то незаметно мне становилось легче.
Герцог же лениво отражал мои удары... Стоял собранный, холодный, ни слова ни говоря, и парировал. Только глаза его блести необыкновенно ярко.
А потом вдруг все изменилось. Герцог сделал шаг вперед, и на меня посыпались выпады один за другим. Кто бы мог подумать, что он может так быстро двигаться! Я едва успевала парировать. В считанные секунды он оттеснил меня к стене, и я уперлась в нее спиной.
Герцог резко взял из моей руки шпагу и отбросил, свою тоже кинул на пол, в тишине раздался гулкий звон, когда они упали. Одной рукой он быстро прижал мое запястье к стене, я дернулась, но узкие сильные пальцы лишь сильнее вжали его в стену. Поймал вторую мою руку и так же прижал к стене.
Герцог навис надо мной, и я ощутила себя бабочкой, приколотой к странице альбома.
Я тяжело дышала, запыхавшись во время схватки, а положение распятой у стены будило страх. Герцог же смотрел на мое лицо горящими блестящими глазами, в которых сталь смешалась с острым, жалящим пламенем.
— Вы прекрасны, Аленор, вы это знаете? — сказал он вдруг и усилил хватку — я в очередной раз попробовала вырвать руки.
— Отпустите меня. Вы знаете, что это недопустимо, — сказала я.
— Нет, Аленор, — серьезно ответил герцог. — Теперь я уже тебя не отпущу, — и мне показалось, что мое сердце сжало ледяными тисками. Потому что я поняла — он говорил не о нынешнем моменте, а о нас с ним в целом.
— Вы переходите границы! — сказала я твердо, стараясь, чтобы голос был не запыхавшимся.
А сердце сжало тисками страха. Мы вдвоем, и я беззащитна перед этим мужчиной. Можно сколько угодно убеждать себя, что я воин, что я владею оружием не хуже моих сверстников-парней, но когда дело дошло до настоящего противостояния... я была ничем перед сильным и опытным воином.
— Границы чего? — тихо сказал герцог, и его строгое лицо с горящими глазами начало медленно склоняться ко мне.
«Если это чудовище попробует меня поцеловать, я умру», — пронеслось в голове. И какой-то древний, не осознаваемый инстинкт сработал. Я перестала вырываться, взглянула ему в лицо и прошептала:
— Мне больно, отпустите, пожалуйста...
В глазах герцога мелькнуло удивление, и хватка на моих запястьях ослабла. Я рванула вперед — отчаянно, зная, что у меня только одна попытка. Резким движением выкрутила руки из его захвата, и тут же ударила его локтем в солнечное сплетение. Бить ниже не решилась ни рукой, ни ногой, такое оскорбление «жениха» может слишком дорого стоить моей семье...
Отчаянно глотая воздух, я отпрыгнула в сторону, а герцог на мгновение приложил руку туда, где я его ударила.
Я глянула в сторону двери, она на другом конце зала. Понимая, что не успею добежать и открыть ее — Виньялли догонит и перехватит меня раньше — я встала напротив него. Словно ненароком сделала шаг туда, где на полу лежала моя шпага...
Я задыхалась от совершенного усилия, ярости и страха. Герцог же, ни слова ни говоря, смотрел на меня пылающим взглядом. И, мне показалось, или на его бледных сухих щеках даже появился слабый румянец.
— Хищница, охотница... Прекрасная молодая хищница! — неожиданно пылко сказал герцог, продолжая буравить меня взглядом. Его спокойный строгий голос, казалось, обрел силу и страсть. — Тебе не нравится участь обычной женщины, Аленор, так ведь? Я не ошибаюсь. Тебе не нравится до бесконечности разучивать новые этюды на фортепиано, вышивать бесполезные подушки и ублажать мужчину. Тебе нравится свобода! Ты хочешь скакать на лошади, путешествовать, состязаться с мужчинами в искусстве боя... Хочешь чувствовать свободу, силу и смелость! На несколько мгновений он замолчал, как будто ожидал моего ответа.
— Это мое право, герцог, любить или не любить что-то, — резко ответила я. И сделала словно ненароком еще один шажок к лежащей на полу шпаге.
— Разумеется, Аленор, — совершенно спокойно сказал герцог, а его глаза погасли. — Но ты потеряешь все это, став женой и матерью. А ты нравишься мне... такой.
— Ах, вот как, я вам нравлюсь, — ехидно сказала я, словно плюнула. Нужно быть очень осторожной, но полностью сдержать гнев я не могла. — Поэтому вы распяли меня у стены, пугая и унижая? Так же вы обращались со своими женами?
По лицу герцога прошла едва заметная судорога.
— Ты не поверишь, Аленор, но все мои жены любили меня, — сказал он резко. — И с радостью делали все, что я просил. Тебе же я предлагаю соглашение...
— Соглашение... вот как... — протянула я — еще один шажок, главное, не смотреть на пол, не привлекать внимания к своим маневрам.
— Да, соглашение, девочка... Я их выполняю, в отличие от твоего отца, который вечно пытается найти лазейку, чтобы обмануть. Я, — он слегка нагнулся в мою сторону, но не сошел с места. — Когда ты станешь моей женой, я оставлю тебе долю свободы. Сможешь вести любой образ жизни, какой пожелаешь. Можешь продолжать скакать на коне и стрелять в лесных зверей. Я покажу тебе мир и свет — ты всегда хотела посмотреть больше, чем столица и этот замок, я уверен. Будешь делать что захочешь, я не потребую от тебя превращения в благонравную мышь вроде твоих сестер.
— Что взамен? — спросила я. — Это ведь соглашение. Такие вольности будут стоить мне чего-то. Что вы хотите, герцог?
— Очень просто, Аленор, — продолжил он. — Я дам тебе всю возможную свободу. А ты в ответ будешь выполнять... некоторые мои пожелания. Добровольно.
— Хотите сказать, прихоти?! — бросила я. — Вроде тех, что свели ваших жен в могилу?!
Сейчас, одна попытка, больше не будет. Я резко подцепила шпагу носком правой ноги, подкинула в воздух и поймала. Трюк, которому давным-давно научил меня отец Тори Груно Анбер. Стремительно двинулась на герцога и приставила кончик к его груди.
— Ответьте, мирроу герцог, эти прихоти вы имеете в виду? — повторила я.
В лице герцога было лишь... уважение, ни тени страха. И даже веселые огоньки мелькали в холодных серых глазах.
— Мои прежние жены не имеют никакого отношения к нам с тобой, Аленор, — с наигранной усталостью произнес он. — Однажды я, может быть, расскажу тебе о них. Повторю лишь — все мои прихоти жены выполняли добровольно, из любви ко мне. Сейчас я не жду от тебя подобного. Но предлагаю сделку — честную сделку, в которой ты можешь выиграть больше, чем проиграть.