Жемчужина гарема
Шрифт:
— Всего лишь твоего общества, миледи Аленор. И я предоставлю тебе информацию — можешь делать с ней все, что захочешь. Все равно дальше знаний ты пойти не сможешь.
— Кто-то только что говорил, что информация — главная в мире сила...
— Я смогу обезопаситься от того, чтобы ты использовала ее не выгодным мне образом. Видишь, Аленор, я искренен с тобой. Мог бы не говорить тебе этого, оставить иллюзию, что знание даст тебе какую-то силу. Итак... Ты должна всего лишь ужинать со мной каждый вечер. Разговаривать и отвечать на все вопросы, что я тебе задам. В свою очередь ты сможешь задать вопросы мне и узнать, что пожелаешь. Соглашайся, Аленор... Никаких лежанок — лишь взаимные ответы на вопросы и приятное драконье общество. Вплоть до испытания.
«Что-то тут нечисто», — подумалось мне.
— Наверняка ты хочешь моего общества, чтобы все же сделать из меня Жемчужину, — сказала я.
— Ну конечно! Я не оставил этих планов. И так будет. Просто куда приятнее беседовать с умной женщиной, чем раз за разом насильно нести ее на ложе любви... Впрочем, в этом тоже была некая прелесть.
— Любишь все необычное, интересное? Любишь все пикантное, все, что может быть новым и развлечь? — отомстила я и тоже заговорщицки наклонилась в его сторону. — Я согласна, Рокард. Но только ужин — я не желаю видеть тебя в течение дня или ночи.
— Хорошо, Аленор, — краем губ улыбнулся дракон. — Съешь еще этот салат... И да... На каждый твой вопрос будет следовать мой ответный вопрос. Договорились?
— Можно подумать, у меня есть выбор, — усмехнулась я. Не согласиться означало всего лишь превратить просьбы Рокарда прийти на ужин в приказы. И не получить никакой информации. — Как мне знать, что ты будешь искренен?
— Я открою тебе свой разум. Кажется, твой... дракон... уже так делал, — сказал он.
— Так что имеешь опыт.
Глава 40
Дракон действительно открыл мне свой разум. Сложно объяснить ощущение, когда чужой разум касается твоего, словно огромный мир приближается к тебе, и ты видишь в нем все, как на ладони. Вернее не все, а те картины, что в этот момент всплывают в чужом сознании. И ты откуда-то точно знаешь, что они достоверны.
Я не хотела касаться Рокарда ни физически, ни ментально. Но другого способа проверить, говорит ли он правду, у меня не было. А верить ему на слово я была не готова.
Поэтому все, что он рассказывал дальше, я одновременно ощущала в драконьем разуме, который окутал меня. И удивительно, я не видела в нем откровенного отвратительного зла. Разум Рокарда был... темнее Ролара. Но его прикосновение было странно приятным, почти сладким.
Я понимала, что дракон играет. Что он придумал новую партию, которая должна приблизить меня к нему и сделать из меня Жемчужину. Но я уже согласилась на «сделку». И к тому же... главная сила во Вселенной после любви — информация. Знание, которого мне отчаянно не хватало, чтобы принять верные решения, чтобы придумать способ выпутаться из этой истории и помочь Ролару.
— Нравится, Аленор? — как-то даже ласково спросил дракон, вглядываясь в мои глаза. В его разуме шумел ветер, и черные крылья несли к огромной горе, а душу заполнял восторг полета. Надо же... Они летают чуть ли не каждый день, но полет всегда наполнен хищным, диким — и прекрасным — восторгом. Я помнила его со своего первого полета на Роларе.
Да, мне нравилось. Мне нравился мир, что дракон показывал, открывая мне свой разум. Как бы я ни хотела обратного, нравился!
— Ты знаешь ответ, читая мои мысли, — сказала я.
Дракон усмехнулся.
— Итак, твой первый вопрос — я готов на него ответить.
— Ты знаешь его! — сказала я, а сердце забилось громко, гулко. И мне показалось, что в ответ на его биение что-то горячее забилось в глазах Рокарда. — Где Ролар? Что ты с ним сделал?! — выпалила я. — Уверена, лишь ты знаешь это!
— Боюсь, что так, — вновь усмехнулся дракон. — Что ж... Твой мальчишка в подземелье, в драконьем лабиринте, созданном как ловушка для драконов. И, поверь, не я его туда заключил. Он сам нырнул туда, спасаясь от моего ментального воздействия.
Картина, которую видел при этом Рокард, появилась и перед моим внутренним взором. Огромный черный дракон пикирует вниз, обращается человеком и быстро забегает в темную пещеру посреди выжженной пустыни.
— Что?! — я вскочила. — Он мучается под землей! И ты ему не помог?!
— С чего я должен помогать врагу, который сам скользнул в ловушку? — без тени недовольства ответил Рокард. — Уверена, мой брат поступил бы так же.
— Но он жив? — прошептала я, приложив руку к груди. В ответ в глазах Рокарда пробежала туча.
Несколько раз вздохнула, чтобы успокоиться. Чтобы не кинуться на Рокарда с кулаками, чтобы не расцарапать его уверенное, даже самодовольное лицо.
— Думаю, пока да, — небрежно пожал плечами Рокард. — В лабиринте можно сгнить, но там нет того, что убивает сразу. Если бы он умер, я почувствовал бы это.
— Тебе все равно?! — я снова села и впилась взглядом в его легкую усмешку. — Тебе все равно, что твой брат...
— Не все равно, — спокойно ответил Рокард. — Раньше я испытал бы радость, если бы он умер. Сейчас же мне не все равно, потому что, возможно, мне еще понадобится его жизнь.
Хотелось спросить «зачем». Но, по крайней мере, один ответ я получила. Ролар жив — сердце не обмануло. Ему плохо, он где-то в «ловушке», но жив! И наверняка делает все, чтобы выбраться оттуда. Не это «зачем» было сейчас самым главным.
— Он сможет выйти оттуда? — спросила я.
— Вряд ли, — небрежно ответил Рокард. — Я заложил камнями и запечатал магией оба выхода. Без помощи извне он вряд ли выберется.
Удар? Нет, что-то другое. Я не ощутила ничего, настолько сильным было впечатление от сказанного Рокардом. Запечатал под землей собственного брата. Обрек его на долгую, мучительную, мерзкую смерть от истощения и отчаяния.