Жемчужина Сиднея
Шрифт:
— Тяни за веревку, когда будет больно. Легче будет терпеть.
Эстер взглянула на него огромными глазами и еле слышно прошептала.
— Есть хоть что-нибудь, чего вы не умеете, мистер Дилхорн?
Том поцеловал ее руку.
— Я не могу взять себе твою боль, любовь моя. Это твой первый ребенок. Алан говорил, что первые роды длятся долго, так что он успеет вовремя. А теперь выпейте это, миссис Дилхорн.
Он дал ей стакан неразбавленного бренди, и Эстер послушно выпила, вспоминая бренди, которое они пили в первую ночь любви.
Затем
Время свернулось в кольцо.
Том стоял рядом с ней, вытирая пот с ее лица, хотя она вряд ли замечала его присутствие. Однажды она заворочалась, схватила его за руку и слабым голосом произнесла:
— Ты сам не понимаешь, Том, какой счастливой ты меня сделал.
Казалось, будто она прощается с ним навсегда. Тома бросило в дрожь. Впервые он понял, в какую пустыню превратится его жизнь, если Эстер умрет.
Он прижался лицом к ее руке. В комнату вошла миссис Хакетт с ведром горячей воды. Впервые на ее суровом морщинистом лице отразилась жалость. Позже она принесла сухие полотенца, свечи и велела Тому отдохнуть, пока она сама присмотрит за Эстер.
Теперь ее схватки шли очень часто — верный признак, что ребенок вот-вот родится, но когда Том велел ей тужиться, у нее ничего не получилось. Том видел такое и раньше и знал, что это не к добру. Он почти утратил надежду, когда к дому подъехал экипаж Алана.
Чувствуя головокружение, едва не теряя сознание, он сбежал вниз по лестнице навстречу Алану и Саре, которая часто помогала мужу принимать роды.
— Ей-богу, Алан, — воскликнул он. — С ней что-то неладное.
— Все отцы так говорят, — спокойно ответил Алан. — Дай взглянуть на нее.
Но после осмотра он и сам встревожился. Узнав, что Том ранен, он велел другу отдохнуть.
— Нет, я не могу ее оставить, — возразил Том.
— Ты ей ничем не поможешь, — тихо сказал Алан. — Не стану лгать, она очень слаба, и я боюсь за нее. Если до этого дойдет, кого мне спасать, мать или ребенка?
Том резко отвернулся.
— Ради Бога, Алан, что за вопрос! Мать, конечно. Я не могу потерять Эстер. Ты не представляешь, что она сегодня для меня сделала.
— Догадываюсь, — ответил Алан; он слышал, как Эстер бредила. — Я для них обоих в лепешку расшибусь… и для тебя тоже. Но не все зависит от меня. Если что-то случится, я тебя позову.
Разлученный с Эстер, его любовью, его звездой, без которой его жизнь лишится смысла, Том рухнул в кресло и закрыл лицо ладонями.
Он женился на ней в шутку, считал ее лишь очередным приобретением на пути к власти и могуществу, и теперь сам оказался в ее власти. Они — две половинки одной души, соединенные судьбой, и если Эстер умрет, что останется Тому Дилхорну?
В спальне Алан и Сара суетились вокруг Эстер. Выйдя из комнаты, Сара увидела, что Том стоит в коридоре, прижавшись к стене здоровым плечом. Его лицо было мертвенно-бледным.
— Том, сядь хотя бы, — в ужасе воскликнула Сара. — Ты себя в гроб загонишь.
Он отказался.
— Нет, пока Эстер так мучается. Боже, Сара, я был таким эгоистом, а она такая малышка. Она знала, как сильно я хочу ребенка. За все эти месяцы она даже не пожаловалась ни разу.
— Не отчаивайся, — с чувством сказала Сара. — Алан думает, что ему удастся спасти обоих. Рожать всегда тяжело.
— Но это же Эстер, а я никого не любил, кроме нее… и я ничего не могу сделать, ничего. Если бы я мог забрать себе ее боль, но я и этого не могу… Если я ее потеряю, мое сердце разорвется на части.
Он закрыл лицо ладонями и разрыдался.
Сара никогда не думала, что увидит Тома Дилхорна таким расстроенным.
— Ты сам на себя не похож, Том… Я прошу тебя, мужайся.
— Нет, ты видишь, я не могу.
Он сжал ее руку с такой силой, что Сара чуть не вскрикнула.
— Пообещай, что если случится беда, ты меня впустишь. Я должен быть с ней.
— Конечно. Доверься нам, Том. Если дойдет до самого худшего, мы сразу же тебя позовем.
Казалось, эта ночь никогда не кончится. Силы Эстер таяли. Она так долго мучилась и так ослабела, что начала погружаться в блаженную пустоту, где не было ни боли, ни радости.
Ее внутренний голос, помогавший ей поначалу, давно умолк. Воля и мужество ее покинули. Алан, не сводивший с нее глаз, увидел то, что иногда встречал и раньше: в ее взгляде появилось смирение и умиротворенность. Он знал, что это означает. Эстер умирала.
Сара тоже заметила. Со скорбным лицом она обратилась к мужу:
— Позвать Тома?
— Нет! — решительно воскликнул Алан. — Рано. Я их не потеряю. Хотя бы Эстер спасу.
Услышав имя Тома, Эстер распахнула глаза, но снова их закрыла.
Алан схватил ее подмышками, усадил на кровати и подсунул ей под поясницу диванный валик.
— Эстер! — настойчиво позвал он. — Посмотри на меня.
Ее глаза открылись.
— Делай, как я скажу. Ради Тома и ребенка.
«Том и ребенок, — прошептал ее внутренний голос. — Подумай о Томе и ребенке. Не спи. Сон это смерть. Помни, Эстер, Том и ребенок. Ты же хочешь увидеть ребенка… и увидеть Тома с ребенком на руках?»
Сначала Эстер не желала ничего слышать. Пробуждение, возвращение к жизни означало для нее боль и страдание. Она мечтала лишь о спокойствии и избавлении от боли. Том не захотел бы, чтобы она мучилась.
Голос зазвучал снова, громче и убедительнее. «Подумай о Томе и ребенке… ты же не хочешь оставить его одного? Вспомни, как сильно ты его любишь».
— Да, — ответила она так тихо, что Алан с трудом ее расслышал. — Я помню. Я хочу увидеть Тома… и ребенка.
— Держи Сару за руки, — велел Алан, глядя в ее глаза, теперь уже осмысленные, — и когда придет следующая схватка, не сопротивляйся, не пытайся подавить ее. Кричи, Эстер, кричи так громко, как только сможешь. Прими эту боль, пропусти ее через себя, и тогда я смогу тебе помочь.