Жемчужина
Шрифт:
Мируэрт смело три раза окунулась в воды великой реки. Егорша боялся, что начавшаяся
на реке буря заберет назад свой подарок, девушку -жемчужину, но толи молитва страстная
помогла, толи крещение Мируэрт в Мавру ,но река милостиво пощадила возлюбленную
ушкуйника.
Крестным отцом стал Афоня, на груди у девушки ,рядом с монистами, засверкал
медный крестик. Правда, свадьбу решили отложить до возвращения в Новгород.
Чем ближе к дому, тем больше молодой ушкуйник печалился, потерял покой и сон,
ничего и никого на свете не боялся Егорша, кроме матушки.
Сурова матушка, Домна Власьевна, даже внуков в ежовых рукавицах держит, строго все
обряды церковные соблюдает, и «Домострой» чтит. Старостой ее в рыбачьей слободе
избрали, ей первой, почет и уважение.
Как мужа похоронила, с которым двадцать лет душа в душу прожила, так, словно
закаменело у нее сердце. Ни внуков не баловала, ни слезинки не проронила, когда дщерь
ее, Наину, муж до смерти забил.
– Значит вина, на ней была,- только и отвечала любопытным.
Похвала Егорше редко от нее перепадала, а уж ласка и подавно.
Вот уже и стены Кремля Новгородского, и по слободе родной ушкуйники героями
прошлись, но во двор собственный вступил Егорша робко. Мавра – Мируэрт в сарафан
наряженная пряталась за спину жениха, из - под полы виднелись зеленые шаровары.
Молодых встретила во дворе дородная женщина, из –под вдовьего платка смотрели на
Мавру Егоршины серые глаза. В первое мгновение что-то такое в них сверкнуло, толи
слеза, толи радость,дрогнули скорбные губы, но уже в следующий миг Домна Власьевна, взглянула на смуглянку - невесту,и молча, перстом на дверь указала.
– Матушка, она крещеная, благослови нас.
– Вот бог, а вот порог, не для чернавки тебя растила, чтобы да у моих внуков глаза
черные, да лица темные, вон!
И братка Афоня ходил заступаться, да, все напрасно, Власьевна, не только на милость не
шла, а еще грозилась проклясть молодых. Повенчались без благословения, жить стали у
деда Карпуши, бобыля.
Парень из ушкуйников ушел, стал снова рыбаком, не по нутру парню пришлись слезы и
разорение людей, куда спокойнее рыбу ловить.
Года, в любви и заботе, летели, как мгновения, уже Егором Никитовичем, величают
рыбака. Троих богатырей родила Маврушка, своему Егору, а с виду такой же девочкой
хрупкой осталась.
Свекровь даже на Пасху внуков от «чернавки» не привечала, смотрела мимо сына и
невестки, словно чужие. Люди сказывали ,грозилась все добро монастырям отдать, только
бы не ослушнику сыну.
А Мавра и Егоршу в слободе уважали, ни про кого они злого слова или действа не
чинили, ни кому не завидовали.
Мира ,так чисто по-русскиговорить стала, ничем не отличишь от новгородцев, только
иногда оставляя детей на деда, уводила мужа в луга, где пела протяжные грустные песни, и плясала для своего любого.
А что, богу своему, там молилась, про то Егор никому не сказывал.
В тот страшный год случился мор великий по всей новгородской земле, смерть косила
целые деревни, и городские кварталы.
Матушка слегла в одночасье, с утра сходила в церковь, а к обеду жар и ломота в костях, приказала, никого не пускать, все их дом стороной стали обходили, тряпку черную увидят, и прочь бегут. Слобода словно вымерла, только похоронный звон тишину нарушал.
Но Мируэрт пришла к Домне Власьевне, и осталась на долгие недели.
Старуха горой возвышалась на перине, стонала, только, когда сознание теряла.
В одну из бессонных ночей, когда Мавруша меняла на ней исподнее ,очнулась Домна
Власьевна
– Наклонись, что спросить хочу, чем ты моего сыночка околдовала ? Ни кожи, ни рожи,
одни глазюки . А может ласку, какую знаешь, запретную?
– Нет, матушка, живем по-христиански, а полюбил меня Егорушка за песни грустные, и
танцы горячие.
– А вот сказывала внучка Афонькина , Дарья ,что видела в бане у тебя змею
нарисованную , почти на срамном месте.
– Не змея матушка, ящерка.
– А, правда, что ты короля ящериц дочь, и ночью ящеркой оборачиваешься?
– Это сказки я детям рассказывала, неужто вы поверили.
– Хотела бы верить, иначе как же ты меня от горячки спасешь?
– Молитвой матушка и любовью, спасу.
– Егорушка,поскребышек мой от мужа Никитушки, в тот год , Ильмень –озеро мужа
моего навсегда к себе забрало. Как же я умру и не прощу его, внуков его не прижму к
груди.Самый тяжкий грех ,гордыня , меня в могилу сведет ,а не горячка.
– Вот пейте отвар медовый, по - утру Егорша свежей тройной ухи принесет, для вас
варит, матушка, знает, как вы ее уважаете.
Егор за эти недели поседел весь, себе зарок дал, если Мира уйдет в мир иной, то ему без
нее не жить. Отвел детей брату, Афонина женка, их, как своих лелеяла, а сам на озере
рыбачил, тоску лечил.
И как-то поутру вышла Маврушка к нему за ворота свекровиного дома, взяла за руку
повела в горницу. Домна Власьевна одета была в праздничное ,восседала на лавке,cели все
чинно за стол, уху разлили по плошкам.
Ели молча, а как посуду со стола убрали, Маврушка сама в ноги к свекрови кинулась, и