Жемчужная луна
Шрифт:
И сегодня вечером они снова, через двадцать восемь лет, станут любовниками.
– Гарретт, как я хотела бы остаться для тебя восемнадцатилетней!
Несколько раньше Гарретт испугал Джулиану вопросом, не голодна ли она. Теперь настала его очередь испугаться слов, которые тоже указывали на голод, но несколько иного рода. Гарретта поразила серьезность ее слов. Сначала он только нежно улыбнулся в ответ, а потом ласково отвел серебристо-черную прядку волос с ее тревожных глаз; его глаза были полны любовью и обещанием, что его страсть, его влечение к ней, его голод остались такими же сильными, как и двадцать восемь лет назад.
Гарретт
– Женщине, которую я люблю, Джулиана, женщине, которую я хочу и без которой не могу жить, этой женщине ровно сорок шесть лет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Отель «Ветра торговли»
Пятница, 10 декабря 1993 г.
– Мисс Уитакер? С вами говорит Алекс, помощник миссис Лян.
– Я слушаю.
– Мистер Дрейк просил узнать, будет ли вам удобно встретиться с ним сегодня в пять часов дня около Башни Дрейка? Он хотел бы, чтобы вы отвезли его на «ягуаре» в Абердин поужинать в одном из плавучих ресторанов. Удобно ли это для вас?
– Да, это меня полностью устраивает, – радостно ответила Алисон. Джеймс ушел от нее на рассвете, и этой ночью они не спали. Алисон знала, какой трудный день предстоит Джеймсу, и что пройдет как минимум еще день, прежде чем они увидятся, но вот Джеймс, несмотря ни на что, решил сдержать обещание, данное когда-то на вечере в Замке. Она проедет шесть кварталов до Башни, а потом передаст ему руль: ей не нужно ничего доказывать своему любимому, а когда за рулем будет Джеймс, они смогут даже держаться за руки.
– Хорошо. Я извещу его. Да, и еще одно: мистер Дрейк просил напомнить вам, чтобы вы обязательно пристегнули ремень безопасности.
Без пятнадцати пять Алисон вышла на улицу из вращающейся двери отеля, и в это же время Мейлин вошла в сияющий медью и зеркалами лифт, в котором уже находился в одиночестве Сэм Каултер.
– О!
– Заходите, Мейлин! У нас будет о чем поговорить на протяжении сорока восьми этажей.
Мейлин отлично знала, что в скоростном лифте их поездка будет недолгой. Но ее вечно будут преследовать эти темно-голубые глаза, в которых она читала сложную смесь страсти и отвращения.
– Я думала, что вы уже в Техасе.
– Должен был быть. Но над Калифорнией грозовые бури. Я не смогу улететь до завтра. – Он деланно равнодушно пожал плечами, не выказывая своего недовольства тем, что он болтается в Гонконге, в то время как ему отчаянно необходимо быть в Сан-Антонио. – Так что мы могли бы встретиться сегодня вечером, Джейд. Просто на прощание. У меня в номере.
– Такое впечатление, что вам просто нечем больше заняться.
– Нечем. Я не смогу заняться новым проектом, пока не окажусь в Техасе, да и то не сразу. Никто не хочет нанимать меня: два заказчика уже отказались от моих услуг. Ну, так что, Мейлин? Мы могли бы выпить шампанского, а я мог бы поучить вас курить, вы бы наконец раскрыли мне тайну, кто же вы в конце концов? Ну, и мы могли бы немного поразвлечься, что вы теряете? После сегодняшнего вечера вы меня уже никогда не увидите.
Мейлин подумала, не пьян ли он? Но в его прозрачных и серьезных глазах она прочла нечто более страшное и опасное для нее: Сэм Каултер был взбешен. Когда-то, когда Гарретт Уитакер спас его из волн бушующего моря, он поклялся, что проживет жизнь не зря, и сделал для этого все, что мог. И вот теперь все, чего он добился с таким трудом, рушится прямо на глазах. Его ярость была столь же холодной и слепой, как волны моря, в которых он чуть не погиб когда-то.
– Вы меня просто оскорбляете, Ковбой. Словно в ответ на ее слова, леденисто-голубоватая ярость притихла; когда Сэм снова заговорил, его тон был очень мягок:
– Джейд, постарайтесь мне поверить: я не стану обижать вас.
Лифт остановился, в него вошел еще один постоялец, и остаток пути они проделали молча.
– Вы любите играть? – спросил Сэм, когда они пересекали вестибюль.
– Нет.
– Ну, тогда почему бы вам не попробовать: поедемте со мной вечером в Макао. Я научу вас играть в очко. Я научу вас выигрывать.
На один миг Мейлин позволила себе представить эту заманчивую картину – вечер в казино с Сэмом. Она будет сидеть за столом, а он бы стоял за ней, слегка опираясь на ее обнаженные плечи, шептал бы ей на ушко советы, а его губы слегка прикасались бы, ласкали ее кожу – «удвоить», «еще карту», «не менять карт».
– Собираетесь переубедить тех, кто разорвал ваши контракты? – спросила Мейлин.
– Именно. Во всяком случае, сделаю все, чтобы так и было.
Да, завтра он сконцентрируется на спасении своей мечты. Но сегодня его опасный темный взгляд может принадлежать только ей одной, если она захочет. Мейлин знала, что Сэм обещает ей не меньше и не больше, чем ночь страсти, ночь радости. И она отлично понимала, что на такую ночь согласилась бы любая женщина.
«Я ни за что не обижу тебя», – пообещал он несмотря на то, что вокруг его напряженного тела распространялась аура угрозы. И Мейлин знала, что он говорит правду.
А утром он уедет, и она никогда не увидит его. Даже думать о его предложении, и то было опасно, самоубийственно. К тому же на сегодняшний вечер у нее были другие планы, не менее самоубийственные: снова увидеть мать.
Мейлин не спала всю ночь, весь день бродила по Гонконгу и несмотря на это, не ощущала усталости. Ее сжигало нетерпение, придававшее ей огромную энергию, заставлявшее двигаться вперед к еще неведомой цели.
«Что представляет собой «Колизей»? – думала Мейлин. Неужели там произойдет нечто колоссальное? Неужели, несмотря на гигантскую массу народа, Джулиана ее узнает? Неужели ее глаза будут лучиться любовью и прощением, когда она начнет уговаривать свою блудную дочь присоединиться к ее отчаянному крестовому походу за демократию?
Или же ей следует отправиться в казино с Сэмом, чтобы попытать счастья… Или же беспокойство и нетерпение вели ее к совсем другой, неведомой цели?
Алисон улыбнулась пригнавшему «ягуар» шоферу в белых перчатках. Он вышел из машины, поставив ее на ручной тормоз, но не заглушив мотора, и придержал дверцу, пока Алисон садилась за руль.
Она хотела немедленно тронуться, чтобы как можно скорее оказаться рядом с Джеймсом, но годы, посвященные тренировке осторожности, взяли свое, тем более что теперь для нее жизнь стала намного дороже, так как ей решился отдать сердце мужчина, уже потерявший однажды свою любимую.