Жена арестанта
Шрифт:
В пакете с письмами лежала фотография Дмитрия, и я, не раздумывая, вытащила ее и принялась за крайне тяжкое занятие: изучать отталкивающую внешность Дмитрия в очередной раз в надежде отыскать в его образе хоть что-то, что вызовет симпатию и желание, чтобы он, пыхтя, сигал-прыгал на мне несколько раз для закрепления результата, и я была тому рада.
Сильно впалые щеки его, неестественная бледность лица, которое вот уже несколько лет, как не подставлялось под солнечные лучи ввиду изоляции Дмитрия в местах, где очень мало солнца; вытаращенные глаза его, серо-голубые, злобные, звериные, с явной хищнической безуминкой и жаждой охоты, желанием найти жертву, но испуганные, выдающие, что их обладатель – зверь, заточенный в клетке; тонкие, плотно сомкнутые губы, темная форма заключенного… За полгода активного самотренинга, образ Дмитрия стал для меня чуть более приятен, чем было поначалу, но все равно вызывал страх.
Да и Димой называть его не хотелось. Где-то под коркой я помнила и никогда не забуду тот день, когда я могла стать его жертвой и погибнуть, но мне посчастливилось выжить. Воспоминания эти снова влетели в голову бешеной птицей. Их никак не выгнать. Это не забывается. Те ощущения, ту моральную давку и страх, что я испытала, когда он шел рядом со мной, практически плечом к плечу, никак не искоренить.
Да, кто-то, возможно, придерется и скажет, что ничего особо не случилось со мной в тот раз. Не случилось, это так. Но могло случиться, и я была к этому близка. Я была близка к смерти.
Помню, как я останавливалась несколько раз. Сначала, для того, чтобы достать что-то из сумочки, непреднамеренно, потом, когда почуяла неладно, снова останавливалась. И парень, который Дмитрий, останавливался вместе со мной. Я ускорилась ненадолго, но потом опять остановилась. Он сделал то же самое. Его странное поведение меня очень сильно насторожило, но я пыталась себя успокоить, наивно заставляя верить, что мне это кажется, за мной никто не следит, и моей жизни ничего не угрожает. Возможно, предполагала я, этот парень хочет что-то спросить, может, дороги не знает, но такой скромный, что не может подобрать слова, чтобы узнать, как пройти туда-то. Но с каждым разом, с каждой остановкой, плохое предчувствие и инстинкт самосохранения кричали во мне бежать от этого наглеца, что есть мочи. Но ноги в мозолях, которые образовались от новой тесной обуви на высоком каблуке, не дали бы мне и пару метров пробежать. Парень видел, что я еле иду, а потому был уверен, что не убегу от него. Вот почему он приметил меня.
Я бы спровоцировала его неудачной попыткой удрать, ринулась бы, а он бы догнал, и неизвестно, что было бы потом. Его руки, сложенные в карманах черной дутой куртки, могли держать нож или что-то еще, чего я не видела, а мне никак нельзя было рисковать, чтобы проверить, так это или нет. И спиной к нему лучше было не поворачиваться. Неизвестно, насколько он опасен. Да и народу на улице практически не было в тот вечер. Спасало лишь то, что я шла по освещенной улице мимо длинного супермаркета, а далее мой путь следовал мимо дворца спорта. Оттуда, как и из магазина, в любой момент могли выйти люди. На это я и надеялась.
Когда дошла до перекрестка и остановилась там, несколько раз пропустила зеленый свет светофора. Проверяла своего странного попутчика таким образом. Надеялась, что мне показалось, и этот парень, без вины виноватый, сейчас перейдет дорогу, а я, сказав себе, что дура круглая, что обвинила его, выдохну и пойду по своим делам. Но парень тоже стоял вместе со мной, дорогу не переходил, не шевелился, он только смотрел на меня.
Его поведение окончательно утвердило во мне чувство паники. За мной следят и ждут, что я перейду дорогу, и это очевидно. А там, на другой стороне, расположен парк, его задняя сторона, которая без фонарей, и там мало кто ходит в такое время. А если я сейчас поверну, к примеру, вправо, и не стану переходить дорогу, то мне точно несдобровать: освещено в той стороне, фонари есть, но ни единой души. Утянет же меня…
Что же делать, думала тогда, таращась на утекающие секунды табло светофора. Понимала, что долго стоять и ждать неизвестно чего я не могу. Чувствовала, как моего спутника, прежде спокойного, начало трусить от нетерпения. Я мельком, якобы посмотреть, не едет ли машина с другой стороны, глянула в лицо парню. И мне хватило того короткого времени, чтобы понять, что он возбужден. В нем проснулось желание, и это было не скрыть. Но какое именно желание, проверять мне не хотелось. Ясно же, что маньяк передо мной. Да такой наглый, либо дюже самоуверенный, что наводит на мысль о его безбашенности, безбожности и бесстрашии. Убьет же…
К моему счастью, со стороны парка переходили дорогу и направлялись в мою сторону несколько женщин с мужчинами и детьми. Когда они поравнялись со мной, я, не теряя ни единой секунды более, резко развернулась и примкнула к ним. А он, мой странный попутчик, так и остался стоять на перекрестке. Этот наглец был абсолютно уверен в том, что я вернусь и обязательно пойду той дорогой через парк, потому что мне надо было именно туда. А мне действительно нужно было идти через парк, и, если бы не мои туфли, которые замедлили быстрый темп ходьбы, я бы и не заметила, что взята на мушку одним предприимчивым охотником. Я же, оборачиваясь и понимая, что он так и стоит на перекрестке и смотрит на меня, дошла до магазина и побродила в нем где-то с полчаса. А после, как вышла на улицу и не обнаружила того ублюдка-маньячину на прежнем месте, все равно побоялась идти пешком. Я вызвала такси и поехала домой.
К слову, не я одна из нашей семьи представляла интерес для маньяка. Моя мама в молодости, как раз в период зверствования Чикатило, тоже чуть не стала жертвой убийцы. Ее пытались затащить в машину.
Вряд ли бы мама одобрила то, что я делаю, потому я и не сказала ей о своих планах обзавестись семьей и породниться с маньяком. Потом узнает, когда придет время нянчить внука или внучку. Но столько всего надо преодолеть, чтобы это получилось… Сколько проделано работы, и сколько еще предстоит мне пройти.
Вот смотрю на фото того, кто скоро станет моим мужем и отцом ребенка, сейчас и спрашиваю себя: «Зачем я все это затеяла? Зачем дала надежду и себе, и ему? Зачем копила и трачу столько денег не пойми на кого? Зачем? Где найти этот простой ответ? Где узнать его?» И так ясно, что я не смогу переступить через себя и отдаться Дмитрию, пусть и влюбленному в меня все шесть лет отсидки. Не смогу это сделать даже с закрытыми глазами.
И как я собиралась решиться на это, зная, что никогда не забуду тот день, и о нем всегда все будет напоминать? На что я надеялась? Ведь мне придется с Дмитрием говорить. А это значит, что мои уши снова услышат тот мерзкий возбужденный скрипучий голосок, как и в тот вечер.
А с другой стороны, никаких плохих предчувствий насчет поездки у меня уже нет. Я просто уверена в том, что это путешествие, хоть и дальнее, принесет то, о чем мечтала. И я обязательно найду свое счастье именно там. Оно ждет. Уже чувствую, как оно вот-вот настигнет меня. Трудно объяснить, но это ощущение на самом деле есть.
Глава 5
Ты не одна, ты не одна
Будешь этой ночью без сна.
Скоро любовь, скоро весна, ага…