Жена-беглянка
Шрифт:
Новая неделя началась не менее бурно. В Чуддвиле случился съезд рестораторов, и Вечи Талхар пожелал в нём участвовать.
Доклады, обсуждения, поездки по заведениям общественного питания — это было утомительно, но понятно и нестрашно. Другое дело — культурная программа. В ней постоянно что-то менялось. Посещение зоологического музея обернулось катанием на воздушных шарах. Экскурсия по старому городу привела на фестиваль пяти суб-элементов, где всех подряд осыпали толчёными красками. Талхар веселился, как ребёнок. А я потом полночи чистила новенький костюм.
Нынче же выяснилось, что вместо планетария мы едем в баню!
Мы — это восемь рестораторов-переселенцев, считая Талхара-старшего, плюс Эл, которому именно сегодня вздумалось присоединиться к отцу, и я, разумеется. Для нашей группы выделили отдельный человековоз, так что господа деловые люди просто сговорились между собой и сунули водителю полтинник. Все они, родом из разных стран, изъяснялись по-джеландски, кто хорошо, кто сносно, и только Вечи Талхар нуждался в переводчике.
В незабудково-синем небе мерцала дуга одной из Великих Арок. Я слишком плохо знала город, чтобы сказать, была это Арка Желаний или Арка Чудес. Лёгкая и гордая, она свысока взирала на мелкую повседневную суету — и на нас с коллегами господина Талхара у стен бани. Круглое белое здание напоминало театр: лепные карнизы, портик с колоннами и статуи на фронтоне. При входе — высокий мраморный холл.
— Мне подождать здесь?
— Что ты, дочка? — всполошился Талхар. — Как же я без тебя?
Пришлось слоняться у дверей мужской раздевалки, дожидаясь, пока господа примут душ и сменят пиджаки на тоги из простыней, а потом плестись за ними в горячую купальню.
Спасибо, что не сразу в парную.
Во внутреннем холле, облицованном узорчатыми изразцами с туземными мотивами, — олени и солнце, — уже ощущался горячий влажный дух. Я с тоской взглянула на свои чудесные туфли из магазина "Цартен": что от них останется через пару часов? Да и от меня тоже. Я же просто изжарюсь в своём шерстяном деловом костюме.
Другие посетители, все до одного замотанные в простыни, косились на меня, как на полоумную, коллеги Талхара посмеивались. Эл блестел глазами, усмехался и молчал.
У входа в купальню нас остановил служащий, облачённый в свободные штаны и рубаху кирпичного цвета. Нет, его не шокировало, что одна женщина собирается принимать расслабляющую ванну в компании девяти мужчин. Ему не понравилось, что эта женщина одета!
— Вход только в простыне и шлёпанцах, — твердил он, как заведённый. — Никаких исключений.
В женской раздевалке мне выдали всё необходимое. Я закрылась в свободной кабинке, оглядела себя. Полуприлегающий жакет, чтобы не слишком подчёркивать фигуру, в меру свободная юбка до середины икры. И лёгкая белая блузка без рукавов, купленная на распродаже летних товаров с очень хорошей скидкой.
Ладно, Симона. Как далеко ты готова зайти, чтобы не потерять эту работу?
Я сняла жакет, колготки и на пробу обернулась простынёй. А неплохо! Расстегнула верхние пуговки блузки, завернула воротничок вовнутрь и заправила за него край простыни. Никто из посетителей бани не заматывался по самую шею, но вдруг у меня, скажем, родимое пятно, которого я стыжусь? Жаль, простыня коротковата: подол торчит, а если приспустить, видно блузку. Она тоже белая, но шифон со льном не спутаешь.
Однако у меня есть секретное оружие — булавка!
Я подтянула юбку вверх, слегка оголив колени, собрала ткань в складку вдоль пояса. Потуже подколола с правой стороны, а с левой оставила незакреплённой — и снова обмоталась простынёй. При ходьбе складка наверняка распрямится, край юбки вылезет наружу. Значит, надо держать левую руку прижатой к бедру и не делать резких движений.
Свои вещи я отнесла в общее хранилище, расположенное между мужской и женской раздевалками, и заперла в шкафчике с узкой синей дверцей. Ключ прицепила на запястье.
Господа рестораторы вовсю плескались в горячем бассейне, и моё появление их ни капли не смутило. Над водой поднимался пар, на светлых кафельных стенах колыхались блики. Воздух дышал тропическим жаром, и я ощутила, как кожа под слоями ткани покрывается испариной.
Талхар-старший оторвался от разговора с другим татурским переселенцем.
— Иди сюда, дочка.
— Давай к нам! Ныряй! — оживились остальные.
Святое Облако, почему у них такие бандитские рожи?
Эл взметнул веер брызг, и у моих ног что-то металлически брякнуло.
— Принеси светописец из моего шкафчика. Правый карман пиджака. Больше никуда не лезь. Узнаю, а я узнаю, — выдеру!
Душа моя кинулась бежать вскачь, как заяц от стаи лисиц. Тело же аккуратно подобрало ключ, не отрывая левой руки от бедра, и деревянным шагом покинуло купальню.
Шкафчик я отыскала по номеру на головке ключа. Осмотрела пиджак, примерилась и, запустив руку в правый карман, вытащила округлую металлическую коробочку с выдвижным объективом…
— Так-так. Уже хозяев обворовываешь?
Не знаю, как у меня сердце не остановилось.
Нет, знаю! Его удержал страх расколотить чужой дорогущий светописец о кафельный пол.
Организм отреагировал, как полагается: ледяной оторопью, сдавленным "ах", ватными ногами и дрожью в пальцах. Но светописец я не выронила, чувств не лишилась и не завыла в голос — пусть и хотелось до чёртиков.
Ну почему, почему судьба сводит нас снова и снова, причём каждый раз в такой ситуации, что мне впору сквозь землю провалиться?!.
В расстёгнутом пиджаке и без галстука Мэт Даймер всё равно выглядел франтом, а на меня смотрел, как на болотного слизня.
— Что там у тебя? — умением выхватывать из рук суб-устройства инспектор владел виртуозно.
Я сжала зубы.
— Господин Талхар просил принести ему светописец.
— И ты педантично исполнила, что велели. Даже карманы не обшарила?
Дать бы мерзавцу пощёчину!
— Господин Талхар просил больше ничего не трогать.
— Хм. Значит, одежда обработана. Что ж, не трогать так не трогать…
Он повертел светописец так и этак, выбрал место с торца и приложил к своему суб-кольцу. Я читала, что некоторые коммуникаторы новейших моделей могут получать данные с других аппаратов простым прикосновением, но никогда не видела, как это работает.