Жена дитя
Шрифт:
Именно в такую ночь можно было увидеть на Южном берегу кэб, который проехал по Парк Роуд и неожиданно через Гановерские ворота свернул в парк.
Туман был такой густой, что его могли бы разглядеть один-два прохожих, оказавшиеся поблизости; они заметили бы, что кэб двухколесный.
Фонарь в передней части кэба показывал, что в экипаже один пассажир мужского пола.
Более пристальный взгляд разглядел бы джентльмена – насколько можно судить по одежде; джентльмен держал в руках что-то похожее на хлыст.
Но даже самый яркий свет не позволил бы разглядеть его лицо, скрытое под куском крепа.
Прежде чем кэб миновал сложные повороты Южного берега, и пассажир и кучер услышали негромкий свист.
Пассажир как будто его ждал и не удивился , увидев другой кэб, тоже двухколесный. Этот кэб стоял за углом, кучер держал в руках вожжи, как будто готовился тронуться.
Не удивился пасаажир и тогда, когда, миновав Гановерские ворта, обнаружил, что второй кэб движется за ним.
Если вы въедете в Риджент Парк через эти ворота, сверните налево и пройдите с четверть мили. Вы достигнете одного из самых уединенных мест в Лондоне. Здесь канал на своем пути через парк проходит между крутыми высокими берегами, густо заросшими с обеих сторон деревьями. Место такое одинокое, что чужестранец не поверит, что находится в пределах столицы Британской империи.
Но в ту ночь, о которой идет речь, на дороге нельзя было встретить ни бродягу, ни полицейского. Густой влажный туман делал такую прогулку неприятной для них обоих.
Тем более подходящей оказалась ночь для пассажира кэба: для осуществления его замысла требовалась темнота.
– Кучер! – сказал он через маленькое окошко. – Видите кэб за нами?
– Видеть не могу, сэр, но слышу.
– В нем джентльмен, которого я хочу высечь кнутом.
– Хорошо, сэр. Скажете, когда мне остановиться.
– Остановитесь в трехста ярдах по эту сторону от Зоологического сада. Там деревья подходят к самой дороге. Встаньте под ними и оставайтесь, пока я к вам не вернусь.
– Хорошо, сэр, – ответил кучер, который, получив соверен авансом, послушно выполнял все приказы. – Еще что-нибудь для вашей чести?
– Я хочу только, чтобы в случае вмешательства его кучера вы смогли бы ненадолго оставить вашу лошадь – просто чтобы уравнять шансы.
– Доверьтесь мне, ваша честь! Об этом не тревожьтесь. Я о нем позабочусь!
Если в лондонских кэбменах и сохранилось рыцарство, то прежде всего в тех, кто правит двухколесными экипажами – особенно если кэбмен получил соверен и надеется получить еще. Пассажир с лицом, закрытым крепом, хорошо это знал.
Добравшись до указанной рощи, кэб остановился, пассажир немедленно выскочил и скользнул под деревья.
Почти в то же мгновение остановился и преследователь – к некоторому удивлению того, кто в нем сидел.
– Они остановились, – шепотом сказал кучер в окошко.
– Вижу, черт побери! Для чего бы это?
– Чтобы отстегать тебя кнутом! – воскликнул человек с закрытым лицом, вскакивая на подножку и хватая пассажира за воротник.
Жалобный крик мистера Свинтона – ибо в кэбе сидел именно он – не помешал вытащить его из кэба; он получил наказание, которое не забудет до самой смерти!
Его кучер, соскочив с облучка, попытался вмешаться. Но встретился с другим кучером, таким же решительным и более сильным; тот схватил противника за горло и не выпустил, пока честно не заработал еще один соверен!
Крики случайно услышал полицейский. Он прибежал, но только после того как стычка закончилась и кэб с нарушителем порядка быстро исчез в тумане. И полицейскому никого не удалось задержать.
Шпион дальше не последовал.
Избавившись от полицейского, он был счастлив вернуться в виллу на Южном берегу.
Глава LXVII
Незаинтересованное сочувствие
Когда он вернулся, слуги едва узнали мистера Свинтона. Да и собственная жена с трудом это сделала. По щекам его проходило несколько диагональных рубцов, один глаз окружал пурпурный синяк: наказывая шпиона, Мейнард использовал не только орудие охоты, но и то, что применяется на ринге.
Испытывая боль во всех костях, с исцарапанной кожей, Свинтон с трудом зашел в дом, встреченный сочувствующей Фэн.
Она встретила его не одна. Во время его отсутствия заглянул сэр Роберт Котрелл; дружелюбный баронет сочувствовал так, словно пострадавший был его братом.
Ему нетрудно было изобразить расстройство. Помогло раздражение из-за быстрого возвращения супруга.
– Что с вами, мой дорогой Свинтон? Во имя неба, расскажите, что с вами случилось!
– Вы видите, сэр Роберт, – ответил избитый.
– Вижу, что вам причинен ущерб. Но кто это сделал?
– Хулиганы в парке. Я ехал через парк на восточную сторону. Вы знаете это ужасное место рядом с Зоологическим садом?
– О, да, – ответил сэр Роберт.
– Ну так вот, едва я добрался до этого места, как кэб остановил десяток головорезов, и меня вытащили на дорогу. Половина держала кучера, остальные рылись у меня в карманах. Конечно, я сопротивлялся; видите, что из этого вышло. Они убили бы меня, если бы случайно поблизости не оказался полицейский. Если бы не он, могло бы кончиться еще хуже. Они разбежались, оставив меня в таком состоянии. Черт бы их побрал!
– Черт бы их побрал! – с деланым негодованием повторил проклятие сэр Роберт. – Как вы думаете, вы сможете их опознать?
– Вряд ли. Туман такой густой, что его можно резать ножом; и они разбежались, прежде чем полицейский успел задержать хоть одного. В своем длинном неуклюжем плаще он не мог их догнать. Так он сказал. Я мог только сесть в кэб и вернуться домой. Хорошо еще, что у меня был кэб: не думаю, чтобы я смог добраться пешком.
– Клянусь Юпитером! Вам здорово досталось! – сочувственно сказал баронет. – Может, вам лучше лечь?