Жена из прошлого
Шрифт:
— Да! Не то что….- он замолкает. Слово "папа" чуть не срывается с его губ. Антон морщится, потом оживляется. — Да! Вчера папа звонил вечером, когда я уже почти заснул.
— Как? — что за фигня? Какого хрена он звонит ребенку в такое время? — Что он хотел?
— Да, я сам не понял. Спрашивал, как у нас дела. Я сказал, что мы уехали к бабушке. Когда вернемся, не знаю. И что я спать хочу. И все.
— Странно. А сегодня он не перезванивал?
— Нет. И пусть не звонит! Я с ним говорить не хочу!
— Ладно! Ты гулять собирался? Иди, погода — чудо!
Антон уходит, мы с мамой доедаем завтрак, она продолжает пытать меня про Егора,
Целый день отдыхать не прокатило, мама находит мне применение, вспоминает, что надо потолки помыть и шторы постирать. Ладно. Предупреждаю сразу, что завтра уезжаю. Поэтому мама неутомима. Егор прислал утром пару сообщений. Предупредил, что сегодня самый напряженный день, извинился, если будет не на связи. Ладно. Пусть работает спокойно.
Мама загоняла меня основательно, спасибо ей, спать я, наверное, буду крепко. Набрала пару раз Егора, но он не ответил. Ничего страшного. Предупреждал же. Хотя, время одиннадцать вечера, неужели до сих пор работает?
Когда уже почти заснула, раздался звонок. Конечно, Егор.
— Привет, моя хорошая! — раздается в трубке родной голос.
— Привет!
— Прости меня, день просто сумасшедший, — говорит как будто на ходу, и на заднем фоне голоса, причем отчетливо слышу женский смех. Сразу в памяти всплывает Лариса со своими буферами.
— А ты еще не дома?
— Нет. У нас было торжество по поводу сдачи проекта, вот, наконец, проводили последних важных гостей, теперь могу и я домой отчалить. Устал ужасно!
— А-а-а! Я думала, проекты сдаются на стройке, — про себя добавляю: "А не в ресторане в полдвенадцатого ночи".
— Конечно, на стройке. А потом в ресторане. Это обязательный этап. Иначе последние подписи хрен кто тебе поставит. Да и потом еще работать с этими чиновниками и инвесторами. Без этого никак! — уверенно объясняет Егор. Интересно, он пил? По голосу определить не могу.
— Короче, я ничего не понимаю в стройке, — вздыхаю я. По звукам слышу, что он вышел на улицу. Голоса стихли, зато слышен шум машин.
— Тебе и не надо в ней понимать!
— Ладно, надеюсь, все прошло гладко?
— Конечно, нет! Ты точно ничего не знаешь о строительстве! Гладко у нас не бывает никогда, поэтому всегда столько нервов, всегда приходится выкручиваться, подмазывать, чтобы смотрели куда надо, а что не надо не видели.
— Сколько нового я узнаю! В итоге все смотрели куда надо?
— В итоге да. Так что можешь меня поздравить!
— Поздравляю от души! Жалко, я далеко, — с сожалением говорю я.
— Спасибо! Для меня это, правда, важный этап. И мне тоже жалко, что ты далеко. Хотя я еле ноги тяну. Толку от меня было бы мало, если честно!
— Тогда скорее иди отдыхать, потому что завтра я приеду, и, надеюсь, ты отработаешь два дня прогулов, — строго говорю я.
— Я помню, ты знаешь как подать жалобу в трудинспекцию!
— Ага. Так что бойся меня!
— А оплата мне за труд будет?
— А что ты хочешь в качестве оплаты?
— Хочу, чтобы ты согласилась!
— На что?
— Пойти со мной в ресторан.
— М-м-м, даже не знаю, — продолжаю я играть роль строгой начальницы. — Только за бонусы в конце месяца.
— А бонусы поцелуями принимаете?
— Только ими!
— Тогда готовься! Чтобы смогла все унести!
— Я постараюсь! Так что, до завтра?
— До завтра! Как соберешься выезжать, позвони. Я постараюсь тебя встретить.
— Хорошо.
Мы
Утром просыпаюсь опять поздно. После завтрака, пролистывая ленту на новостном портале нашего города, натыкаюсь на сообщение о строительстве медицинского центра. Это я и хотела почитать. Просматриваю заметку о вчерашнем мероприятии, о дальнейших планах и приблизительных сроках. Также здесь есть несколько фотографий. На них Егор в окружении других представительных мужчин. Есть фото и из ресторана. Длинный стол, за ним около 20 человек, Егор стоит, видимо говорит речь. Блять. Рядом эта сука сидит. Опять в чем-то красном. Мелькает мысль, что у Егора галстук тоже с красной полоской. Как будто специально в цвет ее платья. Так, Гордеева, не заводись. Это ничего не значит. Он же сказал, что домой поехал.
Ладно. Надо собираться в дорогу.
Прощаться с родителями всегда тяжело. Даже если знаешь, что через пару недель увидишь их снова. Багажник моей бедной машины забит под завязку баночками с вареньем, медом и разными соленьями. Даже картошки пакет и лука. И никакие заверения, что я там не голодаю и могу все купить, на маму не действуют. Я сильно и не пытаюсь. Знаю, что проще все взять, чем спорить с ней.
Перед отъездом, как и обещала, звоню Егору. Мы мило разговариваем, он обещает освободиться с работы пораньше и приехать ко мне. На душе тепло и светло. Предвкушение радостной встречи и приятного вечера будоражат кровь. Поэтому даже долгая дорога кажется не такой утомительной.
К городу подъезжаю около шести вечера. На въезде решаю заправиться, чтобы не оставлять машину с пустым баком. Впереди меня две машины. Пока стою в очереди, достаю телефон, вижу, в мессенджере новое сообщение с незнакомого номера. Наверное, рекламная рассылка. Открываю и замираю. Видео и подпись: "Лучшее окончание вчерашнего вечера! Егор неутомим!" И улыбающийся смайлик. Дрожащей рукой нажимаю на просмотр. Передо мной мелькают кадры, а я чувствую, как внутри все умирает. Вижу Ларису и Егора. Видео без звука, но я как будто слышу их смех, они заходят в спальню, короткий поцелуй и Егор начинает срывать одежду с этой курвы. Вижу его руку на ее груди, лицо, лишенное нежности, движения грубые. Я как будто вижу другого человека с его лицом. В голове нарастает гул, слышу резкий звук, не могу понять, откуда он. Потом резко поднимаю голову, понимая, что стою на заправке, и мне сигналят машины, потому что очередь моя подошла, а я даже не заметила. На каком-то жутком автопилоте завожу машину, отъезжаю в сторону и останавливаюсь там, где никому не буду мешать, чтобы прийти в себя. Осознание еще до конца не пришло, я еще не рассыпалась на куски, но трещины уже пошли. Мелькает мысль, что надо как-то добраться домой. Пока не вспоминать только что увиденное. Иначе потеряю себя, потеряю реальность, потеряю управление. А мне нельзя. У меня Антон. Пытаюсь сосредоточиться на этой мысли. Представляю только лицо моего мальчика. Снова трогаюсь с места, очень медленно, твердя только одно: домой, домой, там можно, сейчас нет. Когда уже сворачиваю в свой двор, чувствую, что трещины становятся больше, слезы уже во всю текут по щекам, практически ничего не видя, паркуюсь возле дома. Специально выбираю место между деревом и стеной, где меня не увидят бабки, как всегда сидящие на посту у подъезда. Этого не выдержу сейчас, начинаю всхлипывать, выдержка кончается. Рвущая боль начинает затоплять разум.