Жена кузнеца
Шрифт:
– А мы можем в город съездить, дорогой?
Кузнец на меня посмотрел с таким удивлением, что у меня на щеках появился румянец. По спине пошли мурашки и какой-то холод в груди, как предчувствие, это когда на тебя смотрит дикий зверь и ты ждешь нападения, но ты готов к нему и у тебя уже адреналин зашкаливает от ожидания. Я не боялась его, какое-то чувство безопасности рядом с кузнецом было, но у меня было ощущение борьбы, как будто я готова сечас к бою.Он долго смотрел на меня, потом махнул головой, опустил глаза и продолжил есть. Как я не люблю молчаливых мужчин! Ни тебе когда мы поедем в город, ни что ты там хочешь купить, никаких вопросов не прозвучало, да и ответов тоже не было.
Через неделю в нашей деревне был рыночный день. С самого утра к поселку подъезжали с двух сторон по дороге телеги. Многие шли пешком рядом с телегами. Я смотрела на это издалека, со двора дома. Из-за того, что дом находился на холме, панорама открывалась живописная. Мне было интересно пойти на рынок и посмотреть, как там все происходит. Я горела желанием и любопытством. Прямо отсюда мне было видно, как люди занимали свои мечта на краю деревни. Как многие телеги по дороге направлялись к нашему дому. Я смотрела на все это как на широкоэкранное кино. Не хватала попкорна и удобного кресла. Я не знаю, с чем это можно было сравнить. Но даже солнце радовалось, этому празднику моей души. Кто приехал самый первый, занял лучшие места. Телеги выстраивались в торговые ряды. Лошадей и коней отводили к лесу пастись, там мальчишки развели костер и приглядывали за табуном. Возле кузнеца тоже уже с утра стаяла толпа. Кто-то забирал заказы свои, кто-то заказывал что-то новое. Мой муж всех внимательно слушал, кивал или рисовал, по моему примеру на земле. Возле мельницы тоже было много людей. Видно с какой-то деревни привезли прошлогоднее зерно помолоть, так подняли перегородки в канале с водой и колесо крутилось и шумела вода, как на водопаде.
– Нам можно будет сходить на рынок?- я еще с самого утра спросила у кузнеца.
– С Сонькой пойдешь, иначе свяжу и посажу в конюшню.- Получила я ответ. И теперь не могла дождаться, когда освободится Сонька. Они с Лизкой бегали от кузни до дома и носили оттуда, то чем расплачивались с кузнецом, а туда заказы людей. Мне Никита не разрешил приходить на кузню. После того суда с Сонькой мне было наказано никуда не ходить. Я ждала, когда уже кончится это наказание и можно сходить к реке. Но больше всего я ждала, когда мы поедем в город. Я не знала даты, когда мы поедем, и спросить было не у кого. На все мои вопросы, кузнец отворачивался и занимался своими делами или уходил из дома. Неопределенность угнетала и я нервничала.
– Лада, у меня есть время. Пошли скорей на рынок. Никита разрешил сходить и посмотреть, что там продают. Сказал у него сейчас заказы одни, поэтому мне не нужно бегать там.
Мы пошли туда, где было очень много людей. Там было шумно, кругом кричали люди, скот, петухи, гуси. Мне казалось, что я нахожусь на съемках фильма про Русь Петра I. Женщины в этих странных нарядах: на них были длинные платья рубашки с вышивками на рукавах. Поверх были одеты длинные фартуки и подвязаны длинными поясами с вышивками. Это такая кропотливая работа, вышить эти пояса. У всех девушек были одеты украшения: вдоль лица свисали колтуши. Как сказала Сонька, это оберег, очень сильный оберег. У многих на лентах на голове впереди были вышивки, это тоже что-то значила, я не запомнила. На шеях много украшений. У кого- то бусы, гайтан, грибатки, жгуты – это все мне объясняла Сонька. Ее покойная матушка была травница, и она знала все обереги, все травы, заговоры. Когда я ее спросила, почему она не стала травницей, она сказала, что в семье должна быть одна травница и все знания, через обряды передаются ей. У них в семье стала травницей старшая сестра Северина. Учили всем секретам всех дочерей в семье, но силу лекаря, через обряд можно передать только одному. Какие страшные обряды прошла сестра Северина, мне рассказала Сонька. Самый, наверное, легкий, в моем понимании, был обряд на перекрестке, когда она должна была заговором созвать собак к себе. Все собаки ложились клубочками у ног Северины, а девушка должна была читать слова заговора, но если бы она забыло хоть одно слово или испугалась, собаки разорвали бы ее. То же самое, она потом делала со змеями и они обвивались вокруг друг друга и сворачивались клубками. Остальные обряды мне даже страшно вспомнить. Наверно я бы не смогла стать травницей. Разговаривать с духами умерших, призывать утоплениц или уметь призывать тьму в купальне, это вообще что-то из сказки о вурдалаках.
Перед тем как пойти на рынок, Сонька с какими-то словами - заговорами, я даже не запомнила их, надела на меня украшения: повязала мне вышитый пояс с колокольчиками. Я сказала, что теперь не потеряюсь, так как по колокольчикам меня можно будет найти, как корову в лесу. Сонька сказала, что они отгоняют злых духов, лучше бы деньги притягивали. На косу одела накосник, его достала Лизка из шкатулки, это такой треугольник с вышивкой и бусинами, который завязывается на конец косы, тоже очень красивое украшение. В современном мире я не видела таких у девушек, да и в книгах не встречала или я мало читала об этом. На шею мне надела, даже не одела, а зажала гривну, ее сделал Никита к рыночному дню. Это металлический ошейник витой с кругляшками на конце. Он когда мне его одел как-то вечером перед ужином, девчонки мои ахали и хлопали в ладоши, а я решила, что мне цепи не хватает, ошейник уже есть. Он еще и тяжелый. Ладно, зато мужу приятно, сделал жене подарок, я так понимаю, что ждал расплаты, но не случилось. Я теперь понимаю, почему это до наших дней не дожило. Ходить с ошейником на шее, очень напрягает. Но я решила играть в эти игры до конца. Хочется посмотреть в глаза, этому массовику - затейнику, который все это организовал. Ну и конечно Сонька одела мне ленту с колтушами. Это как серьги, только они закрывают виски. Вот такие нарядные мы пошли смотреть на эту диковину - рынок, в этом странном месте.
– Еду, еду в соседнее село на дискотеку!- напевала я себе, когда мы шли на рынок. Кругом на телегах были корзины с птицей, цыплятами, утятами, гусятами. Я уже жалела, что не взяла Мишутку с собой, все это показать ему. Дальше мы увидели корзины всякого рода, круглые, квадратные, с крышками. Дальше стояли гончары. Тут было много покупателей. Я посмотрела на посуду, она была разная. У одного гончара была красивая белая с глазурью и росписью. Девушки цокали языками и торговались с женой гончара. Это наверно самая дорогая тут посуда. Но я секретов глины не знаю, и точно такое у меня не получится. Мы с Сонькой дошли до тканей. Тут были и рушники, и простыни украшенные вышивкой, и грубая самотканая ткань. Мне нравился весь этот колорит и вся эта атмосфера праздника. Даже мужик с дудкой, который таким образом привлекал внимание покупателей к себе, он продавал деревянные ложки и разные деревянные ведра и корытца.
На одной телеге мне попалась шерсть. Мужик продавал мешок, говорил, что последний и может мне уступить за красивые глаза.
– Так за мешок жита отдаю, но тебе за мешок овса могу отдать.
Я посмотрела на Соньку, она махнула головой, значит, хорошо сторговались. Я попробовала поднять мешок, он оказался тяжелый.
– А донести не поможешь до дома мешок нам, добрый человек?
Мужик ухмыльнулся, спрыгнул с телеги, закинул мешок за спину и сказал:
– Веди хозяйка!- Сонька схватила меня за рукав и помотала головой.
– Нельзя, Лада! Чужой мужик помогает!
– Так что нам его самим волочить? Заодно и овес свой заберет. – Я кивнула Соньке и пошагала вперед. Мужик с мешком шел рядом. Нам оставалось совсем не много до дома. Когда я увидела, как ко мне очень быстро идет кузнец. Я радовалась, что он соскучился и бежит посмотреть, что я купила. Он подлетел ко мне, схватил меня очень больно за предплечье и прошипел в лицо:
– Позорить меня решила!- и потащил к дому меня очень быстро на глазах у зевак. Затащив меня в дом, швырнул на кровать, наклонился и прошипел в лицо. – Я к тебе хорошо относился, а ты решила меня на всю деревню опозорить.
Я увидела, как он замахнулся на меня, закрыла глаза и ждала удара, но шли минуты и ничего не происходило, я открыла глаза, на меня смотрел кузнец. В его взгляде столько боли было, столько обиды, что меня бросило в дрожь, я не понимала, что я такого сделала? Чем я могла его так разозлить? Я молча смотрела на него и не знала, что мне нужно делать дальше. Он вздохнул, отвернулся и ушел из дома. Я осталась сидеть на кровати.
Лиза с Сонькой подлетели ко мне. Они покрутили мое лицо и Лизка спросила:
– Он тебя бил?
– Нет. А что я такого сделала, что меня нужно бить? Я что ему изменила? Или может он меня с любовником застукал в своей постели? – при каждом моем слове глаза у моих девочек становились шире и шире.
– Лада! Ты видно очень хорошо головой приложилась, когда упала. – Сказала Лизка. Сонька повернулась к ней и посмотрела на нее вопросительно.
– Сейчас я расскажу тебе эту историю! Это было на прошлой ярмарке. Она же мне сама и рассказала. Малхор пошел за последние шкурки, забирать бутыль масла! Представляешь, целый бутыль выторговал, этож удача! Телега осталась у кузнеца Никиты. А она притащила корзинку с гусями с рынка и поднять не смогла, чтобы поставить на телегу. Никита подошел и помог ей. Малхор увидел это и возле телеги начал ее бить, так как она хотела другого мужика своей красотой охмурить, и его, законного мужа, опозорить. – Я даже рот открыла от такого занимательного рассказа, вот это поворот, значит Никита знал, что нельзя чужой жене помогать и помог. – Никита и вступился за нее! Ударил Малхора, он упал и потерял сознание.