Жена Лесничего
Шрифт:
После купания Дэмиен остался поиграть чуть с Ветерком перед сном, а Чармейн вышла на улицу быстро постирать пеленки и завесить сушиться на ночь. На улице поднялся сильный ветер, Чармейн чуть не сбило с ног. Хлестнуло по спине жгучим вихрем, с поднятыми в воздух веточками и песком. Небо застилали облака, пока в рваных разрывах сияли звезды, но сплошная громадина грозовой тучи уже надвигалась с востока.
Чармейн поспешила к озеру успеть застирать пеленки. Вывесить придется дома — скорей всего ночью собирается
Чармейн поднялась с мостков с корзиной белья в руках, в глазах потемнело, голову пронзила резкая боль. Недосып сказывается, к вечеру становится совсем тяжело управиться с делами. Чармейн пошатываясь пошла к дому. Ее подхватил на тропинке Дэмиен, забрал корзину с бельем, поддержал под локоть.
— Ветерок уже спит. Ложись и ты, в первую часть ночи он реже просыпается.
— Дэм, солнце только зашло. Мне еще дел сколько переделать по дому…
— Я с бельем справлюсь, а все остальное подождет утра. Только поешь немного, ты за ужином так ни к чему и не притронулась.
— Правда? Я и не заметила.
Они зашли домой тихо как мыши. Ветерок посапывал в своей колыбельке. Он обычно спал очень шумно, часто ворочался, храпел. Малейший шум будил Чармейн. Дэмиен сперва вскакивал вместе с ней, но потихоньку привык и теперь его не будил даже требовательный голодный плач.
Чармейн наслаждалась простым ужином и дымящейся чашкой сладкого отвара. За окном выл ветер и хлестали ветки. Дэмиен вышел запереть ставни, чтобы деревья не повредили ненароком тонкую пленку стрекозиных крыльев.
— Дэм, скажи, в лесу все в порядке?
— Обычный день, ничего особенного. Ты из-за бури спрашиваешь? Может стоит спросить Милисент… Я ее завтра навещу.
Чармейн отставила в сторону полупустую чашку. Ее сильно клонило в сон. Дэмиен задул свечи, оставив одну в дальней части комнаты.
— Спи, белочка, я закончу пару дел и присоединюсь к тебе.
Чармейн переоделась в ночную рубашку и легла в мягкую постель. Ветерок мерно дышал в своей колыбельке. По крыше застучали капли дождя. Ей захотелось попросить Дэмиена занести с улицы плетенный стул, но голова стала слишком тяжелая, а язык неповоротлив. Чармейн провалилась в глубину сна.
***
Она проснулась от резкого звука. Хлопнула входная дверь. Рядом, повернувшись на бок крепко спал Дэмиен. Из колыбельки слышался шорох, будто сын уже проснулся, но еще не заплакал.
В доме с закрытыми ставнями было темно. Чармейн, протерла глаза и тихо встала с кровати. На полке хранился ящичек со светящейся головешкой как раз для таких случаев.
За окном царила тишина. Гроза утихла, в воздухе разлилась свежесть мокрой листвы.
Чармейн нащупала корзинку, из которой лился слабый зеленоватый свет, достала склянку где мерцала прошитая светящимися грибами коряга.
Грудь распирало от молока, значит она спала довольно долго, да и голова свежая. Нужно покормить Ветерка, он все равно проснулся и с минуты на минуту затребует еды.
Чармейн подошла к колыбельке полюбоваться на сына.
На расшитой цветами простынке лежало нечто, в зеленоватом свете головешки невероятно уродливое. Большая лысая голова, подслеповатые заплывшие слизью глазки, тщедушное тело с по паучьи длинными руками и ногами, на пальца звериные коготки.
— Дэм! Дэм! — закричала Чармейн.
Разбуженный Дэмиен спросонок упал с кровати и тут же вскочил на ноги. Подбежал к белой как простыня жене, замеревшей над колыбелькой зажав ладонями рот.
— Что это? Во что они превратили Ветерка?
Дэм бросил один взгляд на существо в колыбельке, которое заплакало тоненьким еле слышным квакающим голоском. Отступил к стене.
— Не Ветерок. Это подкидыш.
Очнувшись Чармейн рванула к двери, выбежала босиком во двор.
На освещенной луной поляне царило безмолвие. Полная луна серебрила росу на траве, ни листочка не шевелилось на деревьях.
Чармейн бросилась прямо в непролазную чащу не тратя время на поиски подходящей тропинке. Ей почудился в воздухе молочный запах Ветерка.
Сучья и острые камни впивались в голые ступни, но она все бежала напролом.
— Тейл! Верни мне его, Тейл! Ты не можешь его забрать от матери. Он погибнет без меня, Тейл!
Она спрашивала, обнимая вековые столбы о своем сыне. Просила слезно у Хозяина леса вернуть ей малыша. Ей казалось, что она слышит ответ, ей сообщалось, что обмен произведен по правилам. Законы леса не были нарушены.
— Тейл! Сжалься надо мною, Тейл. Ты и так у меня достаточно отобрал…
Чармейн спряталась между толстых корней. Слезы катились сплошным потоком, грудь, каменная от избытка молока, саднила и болела. А где-то там, за покровом леса, наверное прямо сейчас плачет от голода ее сын.
Она вновь встала, слепо побрела вперед, не переставая умолять.
— Чармейн!
Дэмиен окликнул ее, нагнал быстрым шагом. Он нес в руках белый сверток. Чармейн скривилась, поняв, что он взял с собой подкидыша.
— Он же живой, — сказал Дэмиен. — Я не мог оставить его одного.
— Дэм, что мы будем делать?
Она приникла к мужу, зарылась заплаканным лицом в его плечо. Дэмиен усадил Чармейн на траву, приобнял одной рукой, второй поддерживая задохлика.
— Я буду искать Ветерка. И найду, чего бы не стоило.
Чармейн ничего не отвечала. Ее губы предательски дрожали.
— Ты не найдешь его. Нам нет пути туда, где живет народ фейри, к тому же Тейл слишком хотел Ветерка. Они произвели обмен, да? Вырастили в своих тенетах гомункула взамен нашего Ветерка.