Жена Лесничего
Шрифт:
— Мама, не стоит поспешно прощать. Прости, нужно спешить…
Дэмиен вспомнил, что Милисент ждет его у хижины, совершенно одна, еще не зная, кто пожаловал в лес. Ее необходимо предупредить в первую очередь. Нельзя допустить, чтобы они встретились, в то время, как за плечом Юстаса стоит крепкий молодец. Дэмиен прошиб холодный пот. Брат Чармейн может и отомстить девушке за все свои беды.
Скорей туда!
Дэмиен поцеловал мать, забрал подкидыша и на улице обернулся. Полет не развеял нехорошее предчувствие. Воздух был сухой, от земли поднималось жаркое
Подле хижины в одиночестве сидела Милисент, отрешенно смотрела на гладь озера.
— Плохие новости, — без предисловия бросил Дэмиен. — Юстас вернулся.
— Я знаю, — ответила Милисент. — Увидела его, шагающего сквозь чащу. У него в руках нож, Дэмиен, он отсекает ветви на своем пути. Просто потому, что они растут.
— Думаю ему недолго осталась. Фейри должны выставить вон.
— Я спряталась под кустом боярышника, как пугливый заяц — Милисент обняла себя за плечи. — И молилась, чтобы он меня не заметил. Ненавижу чувствовать себя слабой.
Дэмиен нахмурился и кивнул. Он знал, как утешать Чармейн — подойти, обнять, пропустить волосы сквозь пальцы. Милисент же была дикой кошкой, протянешь руку погладить живот — получишь когтями по запястью.
— Я тут. Будем держаться вместе, пока все не разрешится.
Оглушительно стрекотали сверчки. Палило солнце, пахло сухой землей и еще чем-то приторным, цветочным. Неизвестность окутала сердце тугими кольцами. Ждать, ничего не делая выматывало.
Дэмиен поменял грязную пеленку подменыша на чистую. Ребенок нежился под солнцем, ему все было нипочем. Он пытался забрать в кулачок жухлую траву, оторвать и съесть. Когда травинки щекотали лицо он смешно поднимал брови и страшно удивлялся.
А Дэмиен не мог перестать думать о черной трубке, лежащей в синей шкатулке на второй полке сверху в доме. Руки чесались достать ее, зарядить и быть готовым к неизвестности.
Он не успел.
Между деревьев показалась острая морда лисы. Она понюхала воздух, и, прихрамывая на трех ногах, заковыляла к лесничим.
За ней вышла Чармейн, вся с головы до ног вымазанная в глине. Ее медовые волосы спутались, два острых беличьих уха торчали по обе стороны головы.
Дэмиен бросился к ней, на подгибающихся ногах. Обнял, нащупал на спине теплый и мягкий мешок из ткани. Из него торчала любопытная голова Ветерка. Увидев Дэмиена, тот расплылся в счастливой улыбке.
Они так и осели наземь, сначала Дэмиен, на нем уставшая вусмерть Чармейн и Ветерок, тянущий ручки к лесничему, изо всех сил пытающийся выбраться из переноски.
Он зарылся носом в тонкую шейку Ветерка, пахнущую кислым молоком. Ребенок так радовался, что крылья на его спине беспорядочно дергались, вокруг разлетался пух. Чармейн не выдержала и чихнула. Они счастливо засмеялись. Милисент глядя на них, тоже не смогла сдержать улыбки.
Сверчки замолкли. Запах тлена стал сильнее. В воздухе застыло предчувствие близкой беды, будто мохнатый паук пробежал по голому животу. Дэмиен обернулся к кромке леса за хижиной. Из-за деревьев показался Юстас, за его спиной маячила внушительная фигура мужчины с каменным выражением лица.
Дэмиен помнил Юстаса мальчишкой, тот изменился. Вытянулся, раздался в плечах. Черты лица заострились, а взгляд остался тем же — пронзительный жар двух угольков. Правда цвет кожи выдавал нездоровье — лоснился желтизной страниц старых книг. Он был одет в черный элегантный фрак с длинными фалдами за спиной. Одежда подходящая для официальных приемов, не для хождения по зарослям. Поэтому наемный силач держал в руках увесистый клинок, утолщенный у края, чтобы расчищать Юстасу дорогу.
Милисент, сидящая подле озера, согнулась в три погибели, издала то ли писк то ли стон.
— Здравствуй, — Дэмиен поднялся с земли, приобнял Чармейн, отдал ей в руки Ветерка.
— Здравствуй сестра, мир и тебе, Дэмиен.
— Что ты тут делаешь?
— Исправляю прошлые ошибки, — Юстас криво улыбнулся. — Вернулся в Вирхольм, чтобы попросить прощения у тех, кому причинил зла.
Он поднял ладони с худыми длинными пальцами вверх, показывая, что пришел с миром. Его взгляд скользнул по Милисент и остановился на Ветерке, вальяжно развалившемуся на руках у Чармейн, с белоснежными крыльями за спиной. Лицо Юстаса ничего не выражало. Смотрел он внимательно, вбирая мельчайшие детали.
— И как ты собираешься исправлять содеянное? — спросила Чармейн.
— Если бы ты знала сестричка, скольким во внешнем мире требуется помощь леса... Я говорю о детях, несчастных сиротках, обреченных на ужасную участь. В Ахтхольме мечтают о детях без всякой надежды. Не правда ли это несправедливо?
Дэмиен криво усмехнулся. Юстас попал в самую точку. В Ахтхольме нуждались в притоке новой крови, они на все будут согласны ради детей. Если они ждали появление Юстаса… Что-ж, многое становится на свои места.
Все знают о том, что Юстаса изгнали из-за Милисент. Многие подозревают, что он был жесток с нею, может даже вправду изнасиловал. Она не потерпит его возвращения. Уж точно не будет сотрудничать. Наверное, поэтому ее пытались убрать. А уж Альфред и вовсе обрадовался, он ведь давно жаждал получить обратно должность лесничего.
— Юстас…
— Сестричка, почему не подойдешь, не обнимешь? Не рада видеть?
Чармейн заколебалась. Обернулась на Дэмиена, прося взглядом совета. Сделала шаг вперед, но потом замерла на месте, выпалив:
— Не тебе решать, кто достоин пройти через завесу. Это дело Хозяина леса.
— Правда, Чармейн? И тебе совсем не жаль деток? Или, — Юстас кивнул на Ветерка, — ты заботишься только о своем?
Детей было жаль. О внешнем мире они никогда не задумывались, он существовал отдельно, в своем сказочном пространстве. Происходящее там их не касалось. А теперь Дэмиен представил малыша возраста Ветерка, никому не нужного… В груди екнуло сердце. Если Юстас спасет детей, он искупит прошлое.
— Если ты хотел творить добро, почему же привел за собой воинов, а не сирот? — продолжила расспросы Чармейн.