Жена моего мужа
Шрифт:
Около одиннадцати все кончено. Антон спускается к машине, Ника с пакетом выходит черным ходом, и ее никто не видит – впрочем, она не боится нежелательных встреч: на голове черный парик. Глаза спрятаны за очками.
Наступает завершающая фаза. Антон гримируется под Макса Полянского и приезжает «домой». Во дворе, по счастью, пользуясь теплой погодой, сидят две соседки – Анна Михайловна и Наташа Симонова. «Макс» бросает им пару слов и вбегает в подъезд.
– И здесь произошла еще одна накладка, – встряла я. – Такса Наташи Симоновой вполне дружелюбна к своим, но крайне враждебно настроена против чужих.
– Интересная деталь, – согласился полковник, – мы о ней не знали.
Действие разворачивается дальше. Убийца выскакивает из дома, демонстрируя перемазанные брюки. Другая пара, специально запачканная в крови Яны, уже покоится на дне бачка для грязного белья, спрятана и «беретта», из которой произвели выстрел.
«Полянский» что-то бормочет, он явно взволнован. Соседки с любопытством наблюдают, как отъезжает джип. Все, дело сделано.
Теперь Нике нужно превратиться в Яну. Сначала она, прикидываясь сестрой Соколовой, привозит в университет справку о болезни. Ее добыл Леня Бесчастный. Хитрый Антон совершенно не собирался рассказывать другу о миллионе долларов. Просто попросил: «Возьми у Галки для моей бабы справку». Леня не усмотрел в просьбе ничего странного и добыл бумажку.
Ника преспокойненько ходит по Северному Бутову в черном парике и в очках. Убийцы обнаглели. До сих пор им фантастически везло, и они слегка расслабились, а зря!
Неожиданно поздно вечером в самом глухом углу Бутова возле дешевой палатки с несъедобными вафлями она внезапно налетает на… Семена, лучшего друга Макса и своего бывшего любовника. Вот это шок! Причем сразу для обоих.
Сеня, увидав «убитую», выронил на землю пластиковую бутылку с фантой и потерял дар речи. Несмотря на парик, он моментально узнал Нику. Та тоже в первый момент растерялась, поскольку совершенно не ожидала встретиться со знакомыми в богом забытом Бутове.
Надо отдать должное самообладанию Ники, она пришла в себя раньше, кинулась на шею мужику и принялась со слезами рассказывать «правду».
У нее дома ночевала близкая подруга, потому что Полянский укатил в командировку. Ника уступила приятельнице свою кровать. А сама легла в гостиной. Но ночью вернулся муж и выстрелил в женщину. Недоразумение пока не выяснилось, и Вероника прячется от людей.
Она плакала, хватала Сеню за руки, заставила вконец обалдевшего мужика поймать такси и отвезти ее к себе на ночь. Она хотела приглядеть, чтобы Сеня никому не рассказывал о встрече. Ближе к утру негодяйка рассказала любовнику о миллионе, велела молчать и обещала поделиться.
Утром она ушла.
– Понятно теперь, – вздохнула я.
– Что понятно?
– Никак не могла сообразить, чем я так напугала Сеню. Видела, как он провожает до двери стройную черноволосую девушку. Потом мужик не захотел со мной разговаривать. И я тогда сказала, что настучу Аде про его ночную гостью. Воробьев побледнел, затрясся и изо всех сил стал отпираться. Тогда я сообщила, что знаю имя незнакомки и что оно заканчивается на «а». Сеня чуть в обморок не упал, но тут явилась с дачи Ада, и пришлось уйти.
– Ты догадалась о визите Вероники? – изумился полковник.
– Нет, конечно, просто тучи женских имен заканчиваются на «а». Светлана, Татьяна, Анна, Маша, Даша… Просто так ляпнула.
– Просто так ляпнула! – возмутился Александр Михайлович. – Ты представляешь свою судьбу, если бы Сеня рассказал Нике о твоем визите?
Я пожала плечами:
– Так ведь не сказал!
– Не успел. Потому что Антон, переодевшись Адой, убил мужика. Это был непредусмотренный момент, но преступники ловко справились, за ночь придумали. Все разворачивалось по уже отработанному сценарию – грим, костюм, взволнованный вид, судачащие соседи. Потом скандал в магазине, чтобы привлечь к себе побольше внимания, брошенное в углу красное платье-стрейч.
Кстати, именно выкинутое платье помогло подтвердить, что Ада ни при чем. Одорологическая экспертиза четко доказала – жена Воробьева никогда не надевала эту вещь.
– Я и без твоей экспертизы знала – Ада невиновна. У убийцы были крупные руки и ноги, а супруга Сени, несмотря на большие габариты, обладает изящными ладонями и ступнями. И еще хорошо поняла, что к Семену накануне убийства приходил не Макс.
– Правильно, – сказал полковник, – это был Антон, преступники хотели, чтобы как можно больше людей подтвердило преступные намерения бизнесмена. Но как ты докумекала?
– В общем, просто. «Полянский» жаловался Сене, стучал кулаком по столу, браслет расстегнулся, и золотые часы свалились с руки, разбив тарелку. Во всяком случае, так живописал события Воробьев.
– Ну и что? – удивился полковник. – Антон старательно изображал разгневанного мужа.
– Согласна, – улыбнулась я, – не учли только маленькую деталь. У Медведева золотой «Ролекс», дорогая игрушка, но у Макса на запястье болтался номерной платиновый «Лонжин». А платина, как известно, белого цвета. Поэтому Сеня, по идее, должен был сказать про серебряные часы, а он твердил: золотые, золотые… Макс с «Лонжином» не расставался, просто обожал его.
– Ну ты даешь! – восхитился Александр Михайлович.
Я приосанилась, значит, тоже кое на что способна.
Но ни Ника, ни Антон не чувствуют никакого дискомфорта. Они устранили ненужного свидетеля, свалив вину на Аду. Кстати, Антон звонит Амалии и, прикидываясь Аделаидой, просит у сестры прощения за содеянное.
Преступники окончательно поверили в свою неуловимость. Аппетиты растут, и теперь миллиона долларов им уже недостаточно. Прежде чем исчезнуть из Москвы, а на начало июля уже куплены билеты на Кипр, они решают заграбастать все, что можно.
Сначала Ника возвращается в свою квартиру, чтобы забрать драгоценности.
– Так вот кто поднял шляпы с пола! – вырвалось у меня.
– Потом она вспоминает про дорогущий перстень Макса и «Лонжин». Справедливо полагая, что муж не возьмет подобные вещи в Бутырку, снова едет в генеральские хоромы, забирает и это… и тут в квартиру входишь ты. Кстати, ты очень упростила ей задачу, забрав в Ложкино Нину Андреевну. Вероника с трудом успевает убежать.
Следующая акция – драгоценности Соколовой, нишу Зайца они ограбили раньше.