Жена моя, королева
Шрифт:
Доктор упал на колени:
— На сиротском кладбище, у края пустыни. Там хоронят сирот, беспризорных и безымянных.
— Вы рассказываете мне, что принц крови похоронен как бродяга, на кладбище, за которым никто не ухаживает?! Отвезите меня туда!
Завиан был растерян, рассержен, потерян. Он отмахнулся от Закари и Стефани, прогнал доктора.
Акмалю король велел сесть за руль. Он чувствовал себя так, как будто сам был похоронен на сиротском кладбище. А там Завиан долго стоял и смотрел на могилу несчастного мальчика, от которого так легко отделались.
Акмаль уговорил его вернуться в машину.
— Ваше
— Завиан там, — сказал король, глядя своими черными глазами прямо в глаза визиря. — И он будет похоронен со всеми надлежащими почестями в королевской усыпальнице.
— Нет! — молил Акмаль. — Если все станет известно, если правда откроется… Разве вы не понимаете, как больно будет вашему народу? Он потеряет не только короля, но и светлую память о ваших родителях. Это убьет душу народа Кьюзи. Мы должны и дальше жить с этой ложью. Молю вас, подумайте. Подумайте, когда успокоитесь хоть немного.
Пока они ехали обратно, Завиан понял, что ему действительно надо серьезно подумать.
Он шел по пляжу, куда его когдато вынесли волны. Теперь Завиан понимал. Точка, которую он высматривал на горизонте, был он сам. Океан, которым он столько грезил, принес его в Кьюзи.
Он всегда это знал. Все это было какимто образом заперто внутри его и билось, стучалось, старалось вырваться наружу. Завиан шел по пляжу, где в тот знаменательный день судьба отдала его матери, Инес… Его вдруг охватил страх. Как маленький ребенок мог выжить в этом безбрежном океане, один? И он спросил себя, не проще ли было бы умереть? Во многом с ним произошло именно это. У него отняли имя, личность — все. Даже возраст. Закари назвал ему дату его рождения. Ему теперь двадцать восемь, а не двадцать девять лет.
А настоящий Завиан, ребенок, которого он теперь оплакивал, даже не был его братом… Все, что он знал, все, что имел, исчезло. Король Завиан, сын Сакра и Инес, исчез.
Так кто же он?
Все ласковые слова, все похвалы адресованы были не ему, а призраку. Народ Кьюзи будет в ужасе. А его жена… Может ли Лейла считаться его женой? Она вышла замуж за человека, которого не существует.
Завиан всегда думал, что не похожим на других его делало сознание долга. У него не было друзей, он нигде не бывал, если не считать кратких поездок к двоюродным братьям.
Он увидел Лейлу. Она шла к нему по королевскому пляжу, босая, в ночной рубашке. Лицо осунулось, глаза запали от слез. Он шла спиной к восходящему солнцу, и он через полупрозрачную ткань видел ее прекрасное тело. Завиан пошел бы на убийство, чтобы забыть все, уложить ее на песок и покрыть заплаканное лицо поцелуями…
Они занимались любовью. Но не только. Они обрели любовь. Впервые в жизни в сердце Завиана нашлось место для женщины. И вот он должен отказаться от нее. Потому что, если он поступит так, как просил Акмаль, если решит жить с ложью, он должен будет делать это в одиночку. Он не может возложить на ее плечи тяжесть, которую отныне ему придется нести.
Правда приведет в ужас Лейлу, народы их стран, искалечит множество жизней, включая его собственную. Завиан всегда хотел стать королем и теперь, став им, научился дорожить правом принимать решения, властью, своим королевством, своим народом. Он стал хорошим, очень хорошим
Сможет ли он жить с ложью?
— Иди в постель, Завиан. — Лейла никогда не упрашивала, но сейчас она испугалась за него. Выйдя на балкон, она увидела, что муж идет по пляжу, в мокрой, испачканной песком одежде, и даже с такого расстояния почувствовала его боль, его горе. И захотела разделить их с ним. — Что случилось?
— Не хочу говорить.
— Не говори, — согласилась Лейла. — Просто ложись в постель…
— Я хочу быть один.
— Нет! — Она не желала слушать. — Ты обещал, что после приема мы поговорим, обсудим разные вещи, поделимся друг с другом…
— Все это подождет, — сказал Завиан. — Акмаль собирает мои вещи. — (Она держала его за руку, старалась поймать его взгляд, но он не смотрел на нее.) — Меня пригласили погостить в Калисту.
— Это хорошо, — кивнула Лейла. — У нас будет время…
— Только меня, — прервал ее Завиан. — Пригласили только меня.
— Нет!
— Лейла… Мне с тобой хорошо. — Он оттолкнул от себя ее теплое тело. — Но мы оба знаем, что это деловое соглашение. Ты — правительница Хейдара. Сейчас вдруг появилась возможность наладить отношения с Калистой и Аристо, с королевством Адамас. Это, по большому счету, принесет пользу нашему народу.
— Но не нам. — Она отказывалась верить, что Завиан мог так просто взять назад свои обещания. Они женаты всего неделю — самую чудесную неделю в ее жизни. Но успели так сильно сблизиться! Только вчера он показал ей, каким замечательным может быть их будущее, и вот теперь… — Вчера ты обещал, что скоро мы будем всем делиться друг с другом… Завиан, позволь мне побыть там с тобой.
На это он не мог пойти. Пусть лучше она его возненавидит. Потому что скоро, очень скоро он должен будет сказать и ей, и своему народу правду. Или между ними вечно будет стоять ложь. У них нет выхода.
— Не уезжай без меня, Завиан. Пожалуйста!
— Знаешь, что мне в тебе больше всего нравилось, Лейла? Что ты никогда не унижалась до просьб.
Она замерла.
Он видел ее стройную фигуру, лицо, прекрасное и без косметики. Злые слова, что он бросил ей в лицо, не были правдой. Их брак — не просто деловое соглашение. Завиану вдруг страстно захотелось повалить ее на песок и заняться с ней любовью. Здесь и сейчас! Он постарался побороть это желание. Но инстинкт, ярость, импульс заставили его поднять руки к ее волосам, притянуть ее лицо к себе. Как он хотел бы никогда не знать правды, жить в блаженном неведении, вместе с ней!
Лейла откинула голову назад. Он только что так унизил ее, а теперь целует? В ней заговорило чувство собственного достоинства. Если Завиан думает, что она — домашний зверек, с которым можно поиграть, а потом прогнать, он ошибается. И он это понял.
— Мне необходимо поехать в Калисту, — сказал Завиан. — Одному.
Лейле показалось, что она наконец поняла.
— Это принесет пользу только народу Кьюзи? Ты не желаешь делить это с народом Хейдара? — Завиан не ответил, и она решила, что Бейджа права: он действовал только во исполнение долга. И она будет действовать так же: — Здесь, в Кьюзи, была формальная церемония. Мой народ ждет, что нечто подобное произойдет и в Хейдаре. Я не упрекала тебя. Но ты предлагаешь мне вернуться домой одной, без мужа.