Жена напоказ 2
Шрифт:
— Я хотел бы с вами поговорить, — Ренельд подошёл ещё чуть ближе, явственно ощущая твёрдость коробочки с кольцом, что острым углом вжималась в грудь. — Без посторонних.
Он красноречиво посмотрел на Оли — и та сжала зубы.
— Посторонних?! — Мариэтта вскинула брови. — Правда? У вас очень странные представления о…
— Прошу вас. Мадемуазель Паграйс. Оставьте нас.
Оли громко фыркнула и прошла прочь, стараясь ещё сохранить достоинство при том, что при каждом шаге через прореху на её юбке мелькал кусочек нижнего белья.
“У Конфетки ножки лучше, — заметил шинакорн, провожая её взглядом.
— Я не хочу с вами разговаривать, — проговорила Мариэтта, когда её сестра удалилась. — Но вас это не интересует, наверное.
Она отвернулась, явно стараясь скрыть то разочарование, что сейчас всё отчётливее проступало на её личике.
— Я просто хочу, чтобы вы выслушали и меня тоже. Вам не кажется, что это было бы справедливо?
— Справедливо?! — повысила голос Мариэтта. — Справедливо называть меня своей невестой, пускать слух в газету о… нас с вами. А потом целовать мою сестру в своём кабинете, потому что между вами “что-то ещё осталось”? — она вдруг резко смолкла, хмуро оглядывая Ренельда. — Почему вы вообще в таком виде? У вас платок съехал. И вот тут порвано.
Вдовушка махнула сумочкой так резко, что показалось, будто сейчас бросит её ему в голову.
— Вселенская справедливость меня потрепала, — Ренельд усмехнулся. — Поможете?
Он поддел распущенный конец шейного платка.
“Это нечестно рен. Запрещённый приём! — напомнил Лабьет. Впрочем, весьма довольным тоном. — Ты знаешь вообще, как ей сейчас хочется тебя коснуться?”
Ренельд на это надеялся. Но вдовушка явно не была намерена оправдывать хоть какие-то его надежды.
— Справитесь сами! — она вскинула подбородок. — А лучше уезжайте! И напарника своего, вредителя, заберите! Он едва не покусал Оли!
“Жаль, что я её не покусал! — мстительно воскликнул тот. — В этих толстых юбках зубы вязнут. И привкус во рту потом противный!”
— Дело ваше, конечно, — Ренельд пожал плечами. — Но если вы меня не послушаете, мне придётся вас похитить. Знаете, в некоторых странах есть такой обычай… Невесту на плечо — и в горы.
— У вас в предках есть горцы? — Мариэтта скривила губы, критически оглядывая Ренельда. — Надеюсь, песни петь не будете, как они? Мне кажется, у вас плохой слух. Или очень удобная патология: называется, избирательная глухота.
“О! — радостно поддакнул Лабьет. — Я уже который год бьюсь над твоим диагнозом, Рен. А мадам Конфетка раскусила тебя быстрее”.
Ренельд усмехнулся, покачав головой. Кто бы говорил! Да вдовушка сама порой слышит только себя — когда ей это удобно, когда не хочет принимать очевидное. Но сейчас она хотя бы перестала его прогонять, а острое негодование в её медовых глазах сменилось раздражённой заинтересованностью: и хочется спросить, и гордость не позволяет.
— Обещаю выслушать всё, что вы пожелаете сказать мне в ответ. Но после того, как выслушаете меня.
Мариэтта оглянулась в сторону дома, хмурясь и покусывая губу. А затем вдруг протянула ему руку. Какие у неё всё же маленькие изящные ладошки, особенно в тонких атласных перчатках. Как она вообще этими ручками ворочает такие дела и при том ещё осталась в здравом уме?
— Хорошо, — запальчиво проговорила графиня, чуть подавшись вперёд. — Всё до последнего слова. Даже бранного.
— Вы не бранитесь, — недоверчиво сощурился Ренельд, едва удерживаясь, чтобы немедленно не схватить её ладонь в свою.
— О-о, вы плохо меня знаете, ваша светлость!
“Да, Рен, ты плохо её знаешь, — лениво подтвердил Лабьет, слегка толкая Ренельда боком. — Когда я уронил на неё ширму, она выдала мне часть своего тайного лексикона”.
— По рукам! — тот пожал руку вдовушки — как мог, осторожно. — Постараюсь не упасть в обморок.
Они ещё некоторое время мерялись взглядами, не отпуская друг друга. А затем Мариэтта всё же выдернула свою руку из пальцев Ренельда и пошла дальше по тропинке вглубь сада.
“Ну, не стой столбом, Рен!” — Лабьет едва не пританцовывая отправился за ней.
Вот же мохнатый перебежчик! И бабник, каких поискать. Ещё пару минут назад ругал Мариэтту и просился домой, а теперь вновь готов слюнявить ей руку.
Скоро они вышли к террасе, что примыкала к западной части солидного графского дома. Этой короткой прогулкой Мариэтта явно хотела дать себе время обдумать всё, что услышала — и может, чуть успокоиться.
Она расположилась в высоком плетёном кресле, вытянула ноги так, что запыленные туфельки чуть показались из-под подола. Пока Ренельд поднимался по ступеням за ней, вдовушка сбросила их и, склонившись, легонько размяла лодыжку. Зрелище вышло каким-то удивительно интригующим.
Лабьет покрутился у её ног и лёг рядом, позволив графине упереться ступнями в его бок.
— И давно вы практикуете такие нежности? — озираясь на террасе, поинтересовался у него Ренельд.
“С сегодняшнего дня, — буркнул тот. — Вообще мы и правда зверски устали, пока обошли все эти виноградники. Её управляющий, этот месье Орм, чокнутый! Кажется, он каждой лозе дал отдельное имя, поглоти меня пламя Бездны, если я вру! Впрочем, я могу уступить место тебе. Будешь смотреться экзотично”.
— Не стоит.
Ренельд опустился в соседнее кресло — весьма, надо сказать, удобное. Вид с террасы открывался приятный: густая зелень, над кронами мандаринов — полоса неба, уже едва заметно тронутого вечерней медью.
— Ну, можете начинать свой душещипательный рассказ о том, как вас охмурила девушка, которая даже магией не владеет, — Мариэтта сняла перчатки. — Жаклин, принеси нам чай, будь добра!
Бесшумно вышедшая на террасу девушка присела в книксене и тут же удалилась.
— Никакого душещипательного рассказа не будет, — Ренельд посмотрел в сад. — Потому что я не собираюсь оправдываться. В какой-то миг я и правда засомневался, что всё осталось в прошлом. И поддался на её провокацию.