Жена навеки (...и смерть не разлучит нас)
Шрифт:
Нолгар повторил слова брачного ритуала. Лесс на мгновение замерла - словно тоже прониклась величием древней клятвы, хоть и не понимала смысла. А потом опять продолжила кричать.
– Папа, почему бабушка Дейрани так кричит?
– шепотом спросил Тармила его сынишка.
– Если она любит дедушку, почему так злится?
– Она забыла его, Далран, - пояснил отец.
– А еще ее научили, что ксаранди злые и обижают хевья.
– Но это же не правда!
– Некоторые хевья в это верят. Она поживет с нами и все поймет. И обязательно полюбит дедушку. И тебя.
Маленький Далран с сомнением посмотрел на орущую девушку хевья. Как-то не верилось, что она может кого-то полюбить. Трудно полюбить, когда тебя хватают за руки и держат там, где ты не хочешь быть...
Нолгар произнес обет и смолк. Лазурное мерцание между ним и Лесс вспыхнуло ярким светом и словно бы вобралось в их руки. Он отпустил ладонь девушки, она тут же ударила его кулаком в грудь. Нолгар даже не пошатнулся.
– Вы...
– прошипела Лесс на хевья, обводя взглядом собравшихся.
– Вы все пожалеете. Я вам всем отплачу. Всем!
Она повернулась и бросилась прочь из дворика. Нолгар не задержал ее, лишь мрачно смотрел вслед. Когда она скрылась из виду, повернулся к семье.
– Сомар. Спасибо, сын. И тебе, Лаини. Тармил, Керели. Спасибо, что были рядом. Эрени, душа моя. Не оставляй Лесс надолго. Тебе она доверяет больше, чем кому-то из нас. Навести ее завтра. Если она будет злиться и жаловаться - сумей выслушать. Далран, надеюсь, ты получил все ответы от отца. Хочешь спросить и меня?
Малыш помотал головой. Он побаивался деда и никогда не перечил ему. Нолгар казался мальчику чересчур суровым. Хотя тот никогда не повышал голоса на ребенка и ни на кого из семьи.
– Что ж, тогда добро пожаловать на свадебный пир!
Родственники потянулись вереницей в трапезную. Морани пошла в другую сторону. Она не член семьи. Ей больше нечего здесь делать. Нолгар остановил ее.
– Морани... За мной еще один неоплатный долг. Мне не хватит жизни, чтобы расплатиться с тобой за все, элатейя.
– Если бы я хотела предъявить счет, то уже сделала бы это. Не тревожься, Нол.
– Ты великодушна.
– Девочка... твоя жена. Ты пойдешь к ней сегодня?
– Да.
– Она хочет тебя убить. Может, не стоит усугублять? Это будет не брачная ночь, а насилие.
Проговорив это, Морани чуть не прикусила язык. Не следовало. Не ее дело, что случится между Нолгаром и его женой. Она сделала свое - сочетала их древним ритуалом ксаранди. Теперь они - муж и жена. Что между ними происходит, никого не касается. Но она слишком привыкла за годы, что ее касается все, что связано с Нолгаром... Они стали слишком открыты друг другу...
– Я же сказал, Мора, я все осознаю и за все отвечаю. Верь мне, друг. Я знаю, что делаю.
Она коснулась ладонью его плеча.
– Я тебе верю, Нол. Что ж, счастья тебе... и Лесс.
Он благодарно обнял женщину. И не увидел, как мука исказила ее лицо. Когда они отстранились друг от друга, Морани вновь хранила прежнюю сдержанность и спокойствие. Она попрощалась с ним, вышла из дома. И лишь когда села в свой портшез, дала волю слезам. Ни одна душа не должна проведать, что Морани любила Нолгара. Все годы после смерти Дейрани она не переставала надеяться, что он однажды взглянет на нее не просто как на друга. Но он был одержим идеей вернуть ушедшую жену и не подозревал о чувствах элатейи. А теперь... пусть так и остается, раз шанс утрачен навсегда.
***
Задыхаясь, я толкала к двери тяжелую кровать. Не знаю, откуда у меня силы взялись. Наверно, от ярости я сейчас весь этот проклятый дом могла сдвинуть. Ненавижу! Проклятые глотта. Про муженька я вообще молчу. Похотливый хра. А эти?! Медовая Эрени называла меня подругой, а сама спокойно смотрела, как ее дед мне руки выкручивал. Ни слова не сказала, не заступилась.
Даже мальчишка стоял и смотрел. Ну с него-то что взять. Только этот седой глотта пришел, и тот на словах помог, не на деле. Хотел бы помочь, вырвал бы меня из лап папаши да отпустил домой. А теперь придется с ним ложиться. Сколько ж ему зим, коли дети у него старики?! Как мне хотелось растерзать проклятого муженька. И всех глотта.
Вдруг меня толкнуло к стенке. Кровать отлетела от двери, как соломенная. Вошел суженый. Теперь уже муженек. Я сжала кулаки. Ну а чего я хотела - колдун ведь. Надеялась кроватью заслониться, дура. Бежать надо было. Не знаю как, но бежать.
– Не подходи!
– прошипела.
– Порешу!
Схватила стул и швырнула со всей дури в окно. Стекло треснуло, осколки посыпались на пол. Я выхватила самый крупный, занесла над запястьем.
– Убью себя, но не лягу с тобой!
Опять не подумала, кто передо мной... Проклятый суженый даже не моргнул - просто посмотрел и пальцы мои сами собой разжались, осколок упал на пол. А я окаменела, не в силах даже нагнуться за ним.
Колдун глядел мне в глаза. Тяжело поглядел, смурно.
– Неужели я так тебе противен? Лучше смерть?
– Лучше!
– выкрикнула я. Крик вышел тонкий, как мышиный писк.
Он вздохнул, сел на кровать.
– Хорошо, Лесс. Давай просто поговорим.
– Поговорим? Ты меня выкрал, чтобы разговаривать?
– Нет. Но остального ты не хочешь. А я не хочу, чтобы ты себя резала. Поэтому предлагаю уговор.
– Какой еще уговор?
Я ощутила, что руки-ноги уже могут шевелиться. Нагибаться за стеклом не стала. Успею изувечиться. Можно и послушать, что за уговор у него.
– Я не трону тебя. Не стану с тобой ложиться против твоей воли.
– Да неужто?! Домой вернешь?!
– Не верну. О том и уговор.
– Ну так чего с тобой разговаривать, если не вернешь!
– А ты думаешь, тебя дома с распростертыми объятьями встретят? Или забыла, как пращей стреляли, не заботясь, что могут в тебя попасть? А если твои родичи теперь сочтут, что ты заколдована глотта, и убьют?
– Все не с тобой миловаться, - буркнула я, но про себя не была так в том уверена. Жить-то хотелось. Я уж и сама не понимала, как это я себя стеклом полоснуть собиралась... Но знала - приблизится ко мне глотта, смогу опять!