Жена навеки (...и смерть не разлучит нас)
Шрифт:
– Благодарствую, что отозвался, Владыка. Не оставил Твою рабу. Чужак придет за мной и заберет из деревни. Из леса. Не хочу жить в каменном городе, хочу остаться с родными. Защити, не дай чужаку забрать! Все сделаю, что прикажешь.
Тал грустно посмотрел на меня. Протянул руку, из рукава выпал мой гребень. Сердце упало в пятки. Хозяин отказывался помочь.
– Почему, Владыка?!
– Не хочу ссориться с братом Фросахом. Твой жених живет на его земле, в городе, что на берегу его озера. Вступлю с ним в схватку - и брат призовет к ответу. А без схватки не обойтись. Настырен твой суженый.
– Не бывать тому!
– взъярилась я, забыв, с кем разговариваю.
– Никогда не полюблю проклятого глотта!
– Никогда не говори никогда, Лесс, - молвил Владыка Тал.
– Вы, люди, переменчивы. Что хевья, что ксаранди.
Меня покоробило, когда Хозяин назвал глотта словом, которым они сами себя величали. Слишком нежным, слишком красивым. Глотта - вот подходящее слово для них. Как удар тесака, которого чужаки заслуживают.
– Так может и он переменится, - буркнула я.
– Не лелеять меня будет, а посадит камень грызть!
Владыка Тал расхохотался серебристым смехом.
– Так ведь и ты к нему не с чистыми помыслами идешь, Лесс! О чем Крам с тобой сговаривался на земляничной полянке? Умеешь быть коварной - сумеешь и постоять за себя. Ступай в озерный город, к братцу Фросаху. Поздоровайся там с ним, почти его, глядишь, не оставит без покровительства. Я передам, чтобы приглядывал за тобой. Без защиты тебя не оставим. Но и в человечьи дела вмешиваться не будем. Не нужно оно земле, - повторил Хозяин.
Его рука потянулась к моим волосам - черным как смоль, так непохожим на его, золотистые. Он растрепал их - и сгинул. Истаял в воздухе. Вот и попросила. Ясно теперь, почему другие молчат, не делятся, как владыка их привечает. О чем тут говорить. Склизкий он, что твой уж. Значит, только на себя надеяться...
А про нашу с Крамом полянку, он, значит, проведал... И про сговор наш, про опасные помыслы... Оно и понятно - что утаишь от Хозяина Земли?
На эту полянку я и побрела, встав с колен. С Крамом мы договорились встретиться с утра. Помиловаться в последний раз, прежде чем суженый заберет меня... Уж как люто ненавидел мой дружок демоново колечко! Это он был со мной в малиннике в тот день, когда колдун явился в первый раз. На его глазах чужак опутал меня коварным заклятьем.
Он не просто надел колечко. Еще и запечатал мое женское место. Никто не мог коснуться меня там, кроме меня самой. Ой как Крам проклинал и глотта, и его колечко! Но мы с милёнком не смирились с демоновыми чарами. Не так, а эдак исхитрялись приласкать друг дружку, так что кольцо и помехой не было.
Крам уже ждал меня на укромной полянке. Высоченный, смуглый, с пухлыми губами и жгучим взглядом. Сразу набросился жадно, принялся целовать везде где мог достать. А чары-то нигде и не мешали, кроме самого заповедного места.
Ох как мне в такие минуты хотелось колдуна-глотта придушить! Ему-то самому небось лет сто, а Крам - молодой, крепкий да горячий... Лоно мое ныло и тосковало по нему, а достанется старому чародею. Что за несправедливость, духи-хранители??! За что мне такая недоля?
– Сегодня он придет, Крам...
– бормотала я, пока руки парня залезали мне под рубаху, оглаживали живот и спину.
– Как же не хочу уходить с ним...
– И я не хочу отпускать тебя, Лесс... Помни, что я тебе говорил. Надо разведать о глотта побольше. Их глупая вера нам поможет. Разговаривай с этим магом, он большая шишка в своем городе. Выслушивай, высматривай. Глядишь, просечешь, как уязвить глотта. Отплатить за притеснения... а может, избавиться навсегда!
– Ох, Крам... Как же мне страшно... А вдруг он узнает? Что тогда сделает со мной?
– Ничего не сделает. Он верит, что ты - мертвая глотта. Его жена. Я же говорю, в кои-то веки глупая вера глотта нам на руку. Он с тебя пылинки сдувать будет. А я буду рядом. Я приду в тот город, найду его дом и глаз с него не спущу. Дам о себе знать. Так что не бойся - я тебя защищу от всех глотта! И, Лесс...
Рука Крама потянулась к завязкам моей рубахи...
– Ты избавишься от кольца. Он хочет сделать тебя женой. Значит, ему придется снять чары, что хранят тебя там, внизу. А как снимет... тогда и я смогу быть с тобой. По-настоящему... Не так, как сейчас. Приду в его дом... Убью, а ты станешь моей.
– Сколько ж до того терпеть-то, Крамушка, - заныла я.
Милёнок стащил с меня рубаху, потянулся губами к моей груди. Взял мою руку и направил мне же между ног... Лишь я сама могла касаться собственного тела в его укромных уголках. Да еще будущий муж, сожри его горные хра...
– Сколько ни доведется, потерпим, - пробормотал он, отрываясь неохотно от меня.
– Хевья умеют терпеть. До поры до времени. Но когда придет пора - тогда глотта несдобровать. Кровавыми слезами умоются, твари пришлые...
Злой, лютый огонь промелькнул в глазах Крама. Яро набросился он на меня, едва ли не растерзать хотел мое неповинное тело, запечатанное проклятым демоном. И так жарко мне стало от его ярости; от того, что невозможно утолить ее, впустив в себя, позволить выплеснуться в моем лоне, что загорелась и я сама. Простонала, лаская себя, а потом начала обнимать и ласкать дружка - страстно, истово. Ни капельки этой страсти не перепадет глотта. Пусть умоется. Кровавыми слезами.
Сделав, что могли, мы вернулись в деревню. И вовремя - там стоял переполох. Все, кто не ушли в лес на добычу, а работали дома, толклись у западной окраины. Мужики грозно хмурились и держали правую руку в кармане. Бабы теснились поодаль и с любопытством разглядывали незваного гостя.
Он стоял возле нашего дома и смотрел прямо на меня. А вернее, на мою руку. Ту самую, с его клятым колечком, вложенную в ладонь Крама. Мы вошли в деревню рука об руку. Крам попытался было выпустить меня, но я удержала его. Не хочу прятаться от глотта. Пусть знает, что не ему принадлежу. И не буду принадлежать.
Остановилась, глянула ему в глаза. Прямо, с вызовом. Мол, что теперь сделаешь? Колдун медленно двинулся к нам. Остановился в шаге от меня, уставился словно ждал чего-то. А может, оценивал. Может, не понравлюсь сейчас? Передумает забирать? Вдруг получше нашел жену?!