Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем!
Шрифт:
— Спасибо, — вздохнула я. — Мне многого не надо… Обнять и за ручку подержать…
Я провела рукой по его роскошной шубе, а потом оттолкнулась и побрела по сугробам, подобрав шубу и сарафан.
Обернувшись, я увидела, что Елиазар все еще стоит на месте и смотрит на меня. Я улыбнулась ему, ковыля через сугроб.
Когда я обернулась второй раз, его уже не было. А на его месте рассыпался силуэт из снежинок.
Они завертелись вихрем, а потом снежным покрывалом укутали меня, поднимая вверх мои волосы. Одна из них застыла
Люблю ли я его? Не знаю. Вряд ли. Нравится, да. Но про любовь говорить рано… А может, уже и поздно.
Я брела по сугробам, проклиная Лешего, как вдруг увидела, что в одном месте снег растаял. Так! Что за теплотрасса у нас в лесу? И откуда здесь зеленая травка? Не поняла?
Осмотревшись по сторонам, я никого не увидела, кроме этой аномальной зоны прямо посреди снега.
— Снегурочка, милая, — послышался женский голос, похожий на журчание ручьев.
— Кто здесь? — подозрительной совой поинтересовалась я. Так, список знакомой нечисти у меня продолжается. Как хорошо, что я оставила еще местечко в воображаемой адресной книге.
— Это я, Снегурочка… — послышалось журчание. Мне показалось, что среди журчания чужого голоса можно разобрать радостное чириканье птиц.
— Под категорию «я» в этом лесу каждая белка подходит, — насторожилась я.
Прямо в проталинке появилась женщина в красивом нежно-розовом платье с подснежниками в руках. На золотых волосах у нее был венок, а в воздухе запахло цветущей яблоней.
— Неужели ты меня не узнала? — спросила женщина с улыбкой.
— А должна? — спросила я, без улыбки. — Семен Семенович? Ты ли это? И вообще! Оставляйте проталинки возле своей избы!
Она засмеялась так, словно в воздухе зазвенели колокольчики.
— Нет, но он разбудил меня… И сказал, что здесь по лесу бродит снегурочка, которая очень хочет любви… Настоящей!
— Где? — удивилась я, осматриваясь по сторонам. — Так, вы немного не по адресу! Мне бы вместо любви теплые одеяла… Три штуки. И термос с горячим чаем! Одна штука… Если хотите оказать спонсорскую помощь, буду только рада.
— Да, вижу, сердце твое никогда никого не любило! — рассмеялась красавица. — А так хотело… Ну что ж, дарю я тебе любовь!
— Зачем мне любовь? — возмутилась я. — Три одеяла намного лучше любви!
— Любовь настоящую! — улыбнулась красавица.
— А проба? Сертификаты? — усомнилась я в нужности такого подарка. — Бросьте вы! Что я с этой любовью делать буду? На полочку поставлю? Протирать буду?
— Вот, держи! — бросили в меня венком. Я успела убрать голову, а венок упал на снег.
— Спасибо, не надо, — вежливо улыбнулась я. В меня полетел еще один венок.
Я уже собралась уходить. Я всегда была уверена, что Весна слегка ненормальная и чуточку безбашенная! И теперь я убедилась в этом лично!
— Ну уж нет! — рассмеялась Весна. От ее островка ручьями растеклось тепло, отсекая меня от снега.
— Вот! — любовь прилетела мне в голову. — Мой великий дар любви!
— И что я с ней делать буду? — спросила я, глядя, как вокруг журчат ручьи, а мне становится жарковато.
— Ты полюбишь первого, кого увидишь! — послышался звенящий голос весны.
— А если я увижу белку?!! — заорала я, стягивая с себя венок. — Мне что? Бегать за ней всю зиму, требуя взаимности? А если медведя? Мне собирать вещи и переезжать к нему в берлогу?
И тут я увидела, как проталина исчезает, словно зарастает снегом. Как будто и не было ее вовсе!
Зато венок остался в руках.
Вчера были неприятности маленькие. В свете сегодняшних они казались просто милыми надоедливыми зверьками. Пушистыми и смешными.
— Ой! — перепугалась я, понимая, что с местным пантеоном шутить нельзя.
Я опомнилась и закрыла глаза. На всякий случай. Вдруг сейчас из сугроба заяц какой выпрыгнет? Бедный заяц, убегающий с выпученными глазами, еще не в курсе, что за ним гонятся исключительно в любовных целях.
— Просто замечательно! — проворчала я, пытаясь идти наощупь, но тут же спотыкаясь. — Изумительно! Здорово! Великолепно!
На всякий случай я крикнула:
— Семен Семенович! Я вас люто недолюбливаю!
Мой голос эхом растревожил спящий лес.
— Главное, не открывать глаза! — убеждала я себя, в надежде избежать брачно-мрачных перспектив. — Что бы ни случилось! Ой!
Я наткнулась на дерево, обшаривая его рука, как стриптизерша столб.
— Мне срочно нужен поводырь! — процедила я, проверяя, нет ли впереди дерева. Вроде бы нет! Ай! Нет, есть!
— Проклятая елка! — выругалась я, потирая лоб. — Раз шишку набила, значит, елка!
В лесу главное не напороться на сук! Кажется, я напоролась! Аж в двух экземплярах!
— Буран! — крикнула я, положив руку на дерево. — Метелица!
— Эх, девка, чем тебя купец не устроил? — послышалось скрипучее и лешачье.
— Это не купец! Это — капец! — процедила я, отшатнувшись от говорящего дерева.
— Снегурочка! — послышался далекий голос Мизгиря. — Снегурочка, любимая! Ты где? Отдай мне сердце, милая Снегурка!
— Беру почками, — выдохнула я, пытаясь определить, откуда идет звук, что бежать в противоположном направлении.
Внезапно коряга под рукой ожила.
— Да не боись! Я так, напоминаю! Богат, красив, молод! — расписывал Леший. — И мне уже порядком надоел! Жрет, как прорва ушастая!
— Зайцы какать не успевают? — усмехнулась я, пытаясь сдыхать Мизгиря. — С конфет «Зайчики» переходи на конфеты «Мишки в еловом лесу!». Дело-то!
— Увы, не ценишь ты, Снегурочка, того, что в благодарность я тебе любовь решил на блюде принести! Тьфу ты! — проскрипел Леший. — Гляди, как любит, как сгорает! Сейчас любовью избу мне сожжет!