Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем!
Шрифт:
Эту слюнявую операцию по спасению мира я продумывала с самого начала диалога. И первые полторы минуты все шло строго по моему плану. А потом все резко передумало. И пошло прахом.
И все из-за меня. Я увлеклась…
— Заканчивай! — кричала я себе. — Мир спасен! Теперь должен твоей романтической качели по гроб жизни!
— Сейчас! — мысленно отмахивалась я, чувствуя, как натурально таю от его губ. — Ой, это все еще его плечи… Ничего себе… Мне казалось, что я вся толщиной с его руку… На которой, к слову я сижу,
И эта мысль опьяняла до состояния: «Не вздумай отвлекаться!»
Метель завывала, окутывая нас роем снежинок. Перед глазами снова стояли яркие костры на снегу, гортанное пение древних шаманов, а сам поцелуй напоминал древний ритуал, от которого мурашки бежали по коже…
— Довольно, — послышался чуть сбившийся голос, когда губы решили взять передышку.
— Да, довольно, — эхом повторила я, глядя в серые глаза. Я была полностью согласна, что этого вполне достаточно, чтобы внезапно вставший перед глазами конец света, был временно отложен.
И тут я почувствовала, как после слов «Довольно!» ко мне снова потянулись губы. Я усмехнулась, осторожно принимая поцелуй.
— Дай-ка я хоть в глаза твои бесстыжие посмотрю, — послышался голос, а метель подняла мою шубу, свисающую меховым плащом вниз.
— Стыд искать будешь? — спросила я, все еще тяжело дыша. — Поищи в левом глазике. Там я видела его в последний раз. В правом нет. Я точно проверяла.
— Ты почто так делаешь? — рассекретили мой гениальный план. На меня смотрели строго, как на школьницу в мини-юбке.
— Хорошо, — вздохнула я, слезая с его рук. — Обещаю…
Я ковыряла носочком сапога наметенный снег.
— Я больше так никогда не буду! Просто не сдержалась! Но я обязательно учту это на будущее! — звонким голосом, словно читая стих на школьной линейке, выдала я, опуская голову и пряча руки за спину.
— Я что-то не понял! — усмехнулся Елиазар, глядя на меня пристально с недоумением.
— Что тут непонятного! Ну вот и все, — вздохнула я, делая очень виноватый вид — Пообещала? Пообещала! Теперь можете спать спокойно! Больше целоваться ни-ни! А то мало ли, что!
Я осмотрелась на предмет синоптического ужаса. Погода была вполне терпимой. Не то, что раньше, когда зуб на зуб не попадал. Там, где только что стояло древнее божество, не было даже следов.
— Ничего себе! — послышался голос Бурана. Они с Метелицей сидели в пышных снежных кустах. Глаза у них были такими большими, словно они там какали…
— Во девка дает! — изумилась волчица, выбираясь из кустов и отряхивая снег.
— Ну да! К самому Карачуну лобызаться полезла! — проскрипело трухлявое дерево, которое появлялось то здесь, то там. — Кто бы мог подумать! К самому повелителю Навьего царства морозов и темноты!
Но меня интересовал хомяк! Главное, чтобы он в спячку не ударился!
Переживала я зря. Возле разлапистой ели стояли старые сани, покрытые
— Подь сюды, Марфушенька, — слышался голос убогого старичка в дырявом кожушке.
Марфуша шла так, что медведи-шатуны записались бы ней в балетную школу. Кое-как доковыляв до саней, в которых впрягли чахлую лошаденку, дышащую паром, Марфа присела на них. Сани тут же заскрипели и провалились в снег. Лошадка с ужасом повернулась, глядя на Марфу, усаживающуюся поудобней на шкурах.
— Ой, надарил же тебе Карачун подарков-то! — суетился дед, неся шубы в сани.
Видимо, мать, завидев морозы, быстрее деда в лес отправила! Дочку спасать!
Два ларца уже с трудом были поставлены рядом с хомяком.
Дед потянулся за третьим, как вдруг увидел меня.
— Чур меня! — закричал дед, во все глаза таращась на мою фигуру. Он выглядел перепуганным настолько, что впору было штаны менять. Забыв про последний ларец, дед пятился и смотрел на меня страшными глазами.
— Это он кого испугался? — спросил Буран. — Тебя, меня или ее? Меня вряд ли! Тебя тоже! Значит, ее!
— Спасибо, — гадко усмехнулась я. Нет, ну я же не страшная? Не топ модель, конечно, но я впервые вижу, чтобы от меня мужик по сугробам бежал!
— Это они снегурок боятся! Боятся, что снегурки мстить будут за жизни загубленные! — выдал Буран, пока дед стегал несчастную лошадь. — Их же Карачуну люди сами под елку сажали. Мол, вот тебе девица-красавица, нам не нужна, но как от сердце отрываем! А девке наказывали, чтобы она Карачуна всячески обхаживала да задобрить пыталась. Чтобы зимы не такие лютые были!
— Гони, ретивая! — крикнула я, видя, как у бедной лошади на морде читается: «Знала бы, куда едем и кого забирать будем, издохла бы заранее!»
Лошадка тем временем выпучила глаза. Мне показалось, что еще немного, и я буду принимать жеребенка!
Сани дернулись и тронулись. Они уезжали по сугробам, оставляя за собой колею.
Я выглянула, видя, что на повороте Марфушенька выпала. Просто выкатилась. Дед понял это спустя минуты две. Но далеко уехать не успел. Лошадь увязла в сугробах.
Он выбежал, затащил хомяка обратно в сани, накрыл шкурой и снова погнал лошадь.
Глава семнадцатая. А теперь все дружно позовем Снегурочку!
Сани исчезли, а я, вздохнув, побрела в сторону забытого ларца. Он, брошенный впопыхах, лежал в снегу.
— Интересно, что в нем? — спросила я, рассматривая узоры и отряхивая снег.
Я чувствовала себя древнегреческой Пандорой, решившей открыть таинственную шкатулку. Если из шкатулки Пандоры вылетело все зло, которое до этого было надежно спрятано, то из этого ларца вполне мог вылететь неплохой скандал «ты что, всем даришь украшения?» с последующим битьем сосулек!