Жена неверного ректора Полицейской академии
Шрифт:
— Так же Твердыня забвения известна тем, что это единственная тюрьма, из которой можно выйти раньше срока, — с энтузиазмом продолжал Вин. — Раз в три года между заключенными проводится боевой турнир. Победивший в этом турнире получает денежное вознаграждение и личное помилование от короля! Правда, победить там практически невозможно — как правило, руководство твердыни использует этот турнир, чтобы сократить число самых опасных, зверских и бешеных преступников. Как правило, живых на турнире не остается. Последний победитель, который выиграл и получил личное помилование от короля, вышел из твердыни на свободу пятьдесят лет назад…
Он
— Тысячу баллов за прекрасный доклад, Маркес! Остальные — сдайте после занятия, я проверю. Времени осталось мало, поэтому предлагаю перейти практикуму по знаменитым преступникам прошлого. Кто первым догадается, о ком речь, получит тысячу баллов в табеле. Итак…
Он погрузил аудиторию во тьму и включил старый проектор, представляющий собой агрегат в ретро-стиле, прямо как из фильма стимпанк.
На противоположной стороне появился черно-белый слайд.
На нем была изображена беззаботная юная девушка в милой шляпке. Она улыбалась так наивно и простодушно, что поневоле тоже хотелось улыбнуться.
— Ровно двадцать лет назад в Полицейский ковен обратился испуганный барон Таусенд. Пропала его любимая дочь — Летиция. Пошла с подругами на ярмарку, в какой-то момент девушки потеряли друг друга… После этого никто никогда ее не видел. Долгие поиски и тщательный опрос свидетелей результатов не дали. Ситуация осложнилась еще и тем, что ярмарка была приезжей, из дальней провинции. Ярмарочников нагнали и опросили, но бесполезно. Очень сильный оракул, которая на тот момент были в штате ковена, не смогла ничего увидеть ни относительно местоположения девушки, ни касательно ее судьбы. Полный ноль. Не помогли ни оперативные действия, ни ритуалы, ни заклятье карты. Барон Таусенд был безутешен. По его настоянию полиционеры привлекли к расследованию независимого специалиста — кофейника. По правде сказать, доверия к кофейнику было мало, но отчаявшийся Таусенд готов был пойти на все, чтобы вернуть свою дочь.
По мере своего рассказа преподаватель щелкал колесом проектора, и слайды сменяли друг друга.
На последнем был изображен весьма странный молодой человек в огромной шляпе с чашкой кофе в руках. Но главная его странность была не в шляпе, а в глазах. Совершенно расфокусированных глазах, которые смотрели в разные стороны.
Рядом была изображена та же чашка крупным планом. Гуща сложилась в причудливый узор, в котором я бы в жизни ничего не смогла увидеть.
— И что же сказал кофейник? — в полной тишине спросил кто-то.
— Кофейник сказал только одно слово: ночлежка, — ответил Галахер, крутя свое колесо. — Надо сказать, полиционеры, расследовавшие дело, отнеслись к его словам весьма пренебрежительно. Но все-таки проверили все приюты для бедных в городе. Как и следовало ожидать, Летти Таусенд ни в одном из них обнаружена не была. Странно было даже предположить это — великолепная молодая аристократка, и в таком злачном месте. Представить было немыслимо. Даже если поверить в то, что по какой-то трагической случайности она потеряла память и не помнила, кто она — среди вшивого сброда этот нежный цветок был бы как на ладони… В общем, кофейнику не поверили, более того, над ним посмеялись.
Галахер щелкнул следующим слайдом и на стене возник благородный блондин на статном жеребце.
— Следующий человек пропал в предместье Илонмура. Лорд Закари Уилсон отправился на свою обычную
— На этот раз к помощи кофейника не прибегали? — подняла руку я.
Это история совершенно меня захватила.
Я слушала, затаив дыхание.
— Ошибаетесь, курсантка Лефевр. Его попросили сделать расклад на своем кофе, но чисто ради… как бы это сказать… Забавы. Если можно так говорить о таких трагических событиях. Но и на этот раз парень, как тогда подумали расследователи, ткнул пальцем в небо. Он указал на водоем, реку, которая проистекала неподалеку от угодий лорда Уилтона через несколько селений и деревень. Реку прочесали и… Обнаружили там человеческие останки. И не одни. Но некромантская экспертиза установила, что все они были весьма старыми и принадлежали людям почтенного возраста. Очевидно, лежали на дне речонки очень давно. Кофейник окончательно выставил себя на посмешище. Доверие к нему упало, и к его помощи решили больше не прибегать. А зря. Впереди будет еще много таинственных и трагических исчезновений, пока за дело не возьмется тот, кто распутает этот клубок и найдет не только виновного, но и всех этих людей.
И тут на экране появилось изображение очень красивого мужчины лет сорока пяти в полицейской форме.
Статный, темноволосый — в нем было что-то до боли знакомое.
— Офицер Альберт…
Профессор не договорил фамилию, так как дверь аудитории приоткрылась и там показалась рыжеволосая голова курсанта с оттопыренными ушами.
— Курсантка Лефевр, на выход!
— Вообще-то, у нас занятие, Сколти… — поморщился преподаватель.
— Ректор вызывает.
— Ну что ж, раз вы понадобились самому ректору, то, конечно, идите, Дарина.
Вот черт! А ведь я так хотела дослушать.
ГЛАВА 57
Выйдя в коридор, я направилась к деканату, но рыжий Сколти указал в противоположную сторону.
— Офицер Рэтборн велел тебе прийти в разминочный зал.
Пожав плечами, я направилась в указанном направлении.
Интересно, что муженек задумал?
Разминочный зал представлял собой не особо большое помещение с широкими окнами до потолка и синими матами, неровной кучей сваленными в углу. Занятия проходили тут редко. В остальном зал представлял собой образец пустоты и лаконичности.
Но не сейчас.
Сейчас самый центр зала занял Лианс Рэтборн. И плевать уже, пустым этот зал был, или нет. Даже если б тут сейчас летали розовые единорожки с мохнатыми крылышками и хором пели гимн Фиоленты, все равно на них никто бы не обратил внимания.
Потому что его Великое Ректорство Лианс Рэтборн изволил тренироваться, выполняя какие-то сложные упражнения, напоминающие что-то из восточных единоборств.
Главным же было то, что тренировался он в полуобнаженном виде.
На моем муже были черные тренировочные брюки-кимоно, но не такие широкие.