Жена офицера
Шрифт:
— А ну, дохленький бычок, повтори, что ты сказал? Да я тебя одними этими грудями раздавлю. Сними штаны, покажи, на что ты способен.
— Ты что, сдурела? — вскакивая с места, крикнул тот и под общий хохот доярок, беззлобно ругаясь, выбежал.
Настя вместе со всеми смеялась от души. Рядом с ней сидела Рая. Та, не обращая внимания на развеселившихся подруг, молча просматривала журнал.
— Настя, — повернулась к ней Рая, — почитай-ка вот эту заметку. Тут молодых девушек на конкурс красоты в Сочи приглашают. По всем параметрам ты подходишь. Подумай.
Настя
— Настя, а может, и вправду поедешь? — подала голос Фрося.
— Кто, я?
— Не я же. Я бы с удовольствием, но с такой фигурой, — Фрося провела руками по своим бедрам, — боюсь, первое место не дадут.
Доярки засмеялись. Настя тоже улыбнулась. Словно по команде, доярки с жаром стали убеждать ее обязательно поехать па конкурс красоты.
— Настенька! — подтолкнула ее в бок рядом сидевшая Зина. — Да ты судьям только покажи свою грудь, а среди них много кобелей, они тебе разом высший балл поставят.
— Да ну вас! — краснея, произнесла Настя и выбежала из комнаты отдыха.
— А она и впрямь красавица, — тихо сказала Катерина. — В прошлом году по телевизору я смотрела конкурс красоты, так наша Настя намного краше тех намазанных девиц. А что, если и вправду ей поехать? Заодно и нашу ферму прославила бы.
— На какие шиши она поедет? — подала голос Фрося. — Она вся в долгах. У нее денег на лекарства матери не хватает, а вы — на конкурс красоты!
Валентина Петровна, слушая доярок, задумалась. Когда те немного притихли, сказала:
— А может действительно отправить ее на конкурс красоты? Смотришь и повезет девке.
— А где она деньги возьмет? — спросила Фрося.
— А мы сообща ей поможем.
— А на кого мать оставит?
— Я попрошу свою маму, — подала голос Катерина. — Пока Настя будет на конкурсе, она у Елены Николаевны поживет.
— Ничего из ваших затей не выйдет, — вмешалась Зина. — Она не поедет. Там голой попой перед камерами надо вилять, а она не из таких!
— Ничего, — смеясь, отозвалась Катерина, — для пользы дела и попой пусть покрутит. А попой, таская ведра с молоком, она уже так крутит, что Евдокимов при виде ее дар речи теряет.
— Давненько его что-то не видать, — раздался голос.
— Он до сих пор волосы от мазута очищает.
Двери открылись, вошли Настя и Федор.
— Председатель приехал, — сообщила Настя.
Он, садясь за стол, окинул взглядом доярок, улыбаясь, поздоровался.
— Здравствуйте, красавицы мои!
Те хором ответили на его приветствие. Председатель заметил их возбужденные лица.
— Что, настроение хорошее? Наверно, надой высокий?
— Валерий Тимофеевич, мы про Настю разговор вели. Хотим ее на конкурс красоты в Сочи отправить. Вот только с деньгами проблема. Может, поможете?
Настя, красная как рак, стояла возле двери, смотрела себе под ноги. Председатель повернулся к ней и словно увидел ее впервые.
— А ты и вправду красавица! Как же я раньше не замечал?
— Значит
Он вновь окинул взглядом Настю. «Чертовски красивая!» — подумал он и с сожалением произнес:
— Я бы с радостью помог, но не имею права из колхозной кассы на такие мероприятия деньги давать.
Он открыл папку, вытащил лист бумаги, мельком взглянул в него.
— Вчера на правлении мы постановили: с вашей фермы 60 коров сдать на мясокомбинат. Валентина Петровна, выберите тех коров, у которых надой низкий.
Доярки, пораженные услышанным, молча смотрели на председателя. Первой подала голос Катерина.
— Вы же месяц тому назад сорок коров у нас забрали! Скоро на ферме ни одной коровы не останется!
— У нас другого выхода нет. Нам надо выполнить план по сдаче мяса. Можете это понять?
— Понять-то можем, но и вы нас поймите. Зарплата нам от этого не прибавится, — не сдавалась Катерина.
Когда председатель ушел, доярки, словно проснувшись от спячки, разом стали возмущаться. Валентина Петровна молча ждала, когда они наговорятся. Она сама была обескуражена тем, что вновь надо сокращать поголовье скота, что естественно повлияет на зарплату доярок. Постепенно доярки приутихли и с напряжением стали ждать, когда заведующая фермой объявит, кому и сколько коров подготовить к сдаче. Каждая в душе молила Бога, чтобы не забрали ее коров. Заведующая стала называть имена доярок. Фрося, услышав, что ей надо отдать пять коров, как ужаленная вскочила.
— Валентина Петровна, да побойся Бога! У меня их и так двадцать осталось! Скоро мне некого будет доить.
— А ты про себя забыла? — ухмыльнулся Федор.
Фрося сорвалась с места и со всего размаха влепила ему пощечину. Тот пулей вылетел из комнаты. Валентина Петровна подождала, когда доярки угомонятся и закрыла собрание фразой:
— На коровах не забудьте мелом сделать пометку.
Настя, обескураженная, что и ей придется отдать пять телок, пошла в коровник. Она остановилась посредине и с болью окинула взглядом стойла. За полгода работы она так привыкла к своим животным, что при мысли сдать кого-то из них на мясокомбинат, ей стало плохо. Она медленно пошла вдоль стоек. Подходя к каждой корове, глядя в ее словно человеческие глаза, отрицательно качала головой: «Нет, тебя я не отдам!» Дойдя до конца, она так и не пометила ни одну корову. Вечером к ней заглянула Валентина Петровна.
— Ты отобрала коров?
— Нет.
— Почему?
— Не могу. Мне их жалко.
Валентина Петровна хотела строго отчитать, но, увидев печальные глаза девушки, передумала.
— Настя, я понимаю, что тебе их жалко, но ничего не поделаешь. Показывай, я сама сделаю отметки.
— Не могу! — Настя заплакала и выбежала на улицу.
Валентина Петровна пошла вдоль стоек и сама стала мелом помечать коров. Когда она ушла, Настя вернулась в коровник и стерла все отметки.
На следующий день к ферме подошли машины. Настя с напряжением ждала, когда придут за ее коровами. В дверях показались трое мужчин. Один из них подошел к ней.