Жена по Контракту
Шрифт:
Бородач стискивает челюсть, аж желваки перекатываются, затем приподнимает бровь и смотрит на Василису Петровну.
– До пяти тридцати успеете по основным моментам прогнать ее? – и тон такой, не терпящий возражений.
Но женщина матерая, просто кивает.
– Хорошо, Мария Андреевна, - смотрит уже на меня недовольным взглядом, - постарайтесь сегодня не создавать проблем, и можете быть свободны.
Хоть и отпускает, а видно, что недоволен. Вот только чем. Загадка. Но я быстро отбрасываю эту нелепую мысль из головы, ведь меня ждет свидание. Это же явно
Глава 15
– Эти цифры в таблицу вставляешь, формула дальше сама итог высчитывает, поняла?
Нудный голос Василисы Петровны зудит над ухом уже целый час. Я киваю и киваю. А что еще остается делать. Все эти экономические показатели мне не то чтобы плохо даются, просто не мое это. Ну, не мое. Другое дело биология…Накатывает ностальгия, но я мысленно даю себе по щам и с еще большей внимательностью пялюсь в монитор.
– Так, смотри, вот эти данные присылает фин.отдел, - клацает мышкой, водит курсором по экрану.
Я скашиваю на нее левый глаз. Линзы на ее очках такие толстые, что можно с толщиной моего пальца сравнить. Хотя неудивительно, что зрение у нее такое плохое. Столько часов пялиться в компьютер. Любой окосеет.
– У Вас близорукость? – спрашиваю и, видимо, застаю ее врасплох.
Сужу по открытому рту.
– Кхм, да, миопия, не отвлекайтесь, Мария, - поправляет очки и тыкает пальцем в какой-то открытый документ, - лучше смотрите, какую отчетность необходимо сдавать раз в квартал.
Я внимательно слежу за сменяющимися калейдоскопом цифрами, но нет-нет оглядываюсь по сторонам. Вот узнать бы ее возраст. Лет сорок, не меньше. Хорошо сохранилась, однако. Может, крема? Генетика, вероятнее всего. Грустно вздыхаю, вспоминая ранние морщины мамы.
– У Вас хорошие гены, - не выдерживаю и делаю женщине комплимент, - я надеюсь, что смогу также хорошо выглядеть к сорока годам.
Сначала Василиса Петровна смущенно улыбается, но в конце улыбка на секунду застывает, а затем и вовсе спадает с ее лица. Она поджимает губы, жилки скул напрягаются, а рука ее еще сильнее терроризирует мышку.
– Мне тридцать три, - сухо и коротко кидает мне.
Я замираю.
– Простите, я не знала, не хотела обидеть, - чувствую за собой вину и стыд, и, желая как-то сгладить эту неприятную ситуацию, говорю: но вкус мне Ваш нравится, платье…эм…гармоничное, отлично сочетается с цветом глаз.
Не то, чтобы оно мне на самом деле нравилось. Я б назвала его цветом детской неожиданности, но по факту – коричневый.
– Моей бабке принадлежало, - почему-то от моего комментария она еще больше расстраивается.
Я не знаю, как извиниться, впервые попадаю в такую ситуацию. Открываю рот…
– Остановитесь на этом!
– машет резко головой, встает и дает мне огроменную папку.
– Отсортируйте лучше документацию, распределяйте бумаги по тематикам. В общем, разберетесь.
Я отсаживаюсь ко второму столу, который сегодня
– Василиса Петровна, - обращается к секретарю, та поднимает на него глаза и внимательно слушает, - у меня срочная встреча, запись Максименко перенесите на завтра. Сегодня я уже не вернусь, так что работаем в штатном режиме. – переводит на меня свой темный взгляд, я отвожу его. – Марию Александровну на полчаса пораньше отпустите, у нее личные дела.
И таким тоном произносит это «личное», что мне в голову вся кровь приливает. Чувство вины или стыда так пытается вызвать во мне. Вон как женщина на меня неодобрительно косится. Но я стараюсь не обращать внимания и делаю вид, что усиленно корплю над бумагами. Тружусь на благо Компании, так сказать.
– Хорошо, Глеб Андреевич, все будет сделано, - кивает ему в знак согласия, и он явно с облегчением уходит.
Как только он ретируется, время словно ускоряется. Во всяком случае, очень скоро порог приемной переступает обаятельный блондин. Глеб.
– Дамы, - улыбается, аж глаза голубые искрятся.
Хорош, чертяка.
– Я готова, Глеб, - подрываюсь с места, впопыхах пихая так и не отсортированные листочки обратно в папку.
Хлопаю по ней ладонью и перевожу взгляд на юбку. Краска стыда опаляет мои щеки. Пятно от кофе засохло, ведь застирать его я так и не удосужилась. Честно говоря, в конференц-зале было не до этого, а потом уже и смысла не было. Думала, домой уже приду и кину запачканную одежду в стирку. А потом Глебчик неожиданно нарисовался, и я в эйфории и вовсе про оказию эту забыла. Стыдно-то как.
– Поспешим, Маша, - он смотрит на наручные часы и постукивает каблуком своих туфель о пол.
Я подрываюсь, а то мало ли, вдруг передумает.
– Куда пойдем? – иду с ним рядом чуть ли не вприпрыжку.
– Тебе понравится, - улыбается, глядя на меня.
В животе у меня порхают бабочки, а сама я в таком предвкушении нахожусь, что даже о пятне кофе забываю на мгновение.
– Глеб, подожди, - кричит вдруг сзади женский голос.
Мы оборачиваемся, а сзади к нам на всех парах мчится Ирка. Скриплю зубами. Лишь бы с нами не навязалась, ну, пожалуйста. Но штрафных баллов у меня сверху набрано, видимо, много, раз просьба моя не была услышана.
– Вы куда это вдвоем? – с явной печатью ревности на лице спрашивает нас Ира.
– В кафе неподалеку, - отвечает ей Глеб, - решили вспомнить юность, о былых временах поговорить.
В это время подъезжает лифт, и мы все заходим, при этом соперница вклинивается между нами, что меня совсем не устраивает, но я стоически молчу.
– О школьных годах? – мнимое веселье и восторг в ее голосе могут обмануть мужчину, но не меня, - я с вами, и не спорьте. Мне же тоже любопытно, что да как. На встрече из-за дурацких Мишкиных рассказов толком о других ничего и не узнали.