Шрифт:
1
Сейчас.
Москва. За стеклом проносятся столичные пейзажи, но я их не замечаю. Не вижу из-за слез. Плакать нельзя. Через два часа эфир, на меня будут направлены камеры, тысяча незнакомых глаз. Я должна буду улыбаться и говорить.
Говорить обо всем. О личном. Хочется рассказать всей стране, как у меня болит сердце. Рассказать, как я задыхаюсь в огромном особняке в Ново-Огареве, не чувствуя его домом. Поведать жителям страны, что за блеском богатства, за мишурой успеха ты все равно самый одинокий человек на свете.
Я бы с удовольствием поменялась с кем-то из простых женщин местами. Варила бы борщи и жарила котлеты. Развешивала постиранное белье, а через день бы его гладила. Работала и ждала выходных, чтобы выбраться
Моя речь для этого эфира давно отредактирована, вопросы известны, как и ответы. Я буду рассказать о личном.
– Татьяна Андреевна, мы подъезжаем.
Не отвечаю. Моего ответа и не ждут. Все строго по регламенту, по времени. И так почти десять лет. Усмехаюсь. Если бы мне сказали девятнадцатилетней девчонке из провинции, что я буду жить по указке каких-то незнакомых людей, говорить то, что мне разрешать, соблюдать этикет и протокол – рассмеялась. Ведь это сказки, а я не Золушка, не принцесса.
Я никогда и не думала, что выйду замуж за человека, у которого были далеко идущие планы, посвятить себя служению страны и народу. Я не думала, что однажды именно ко мне будут примерять ярлык: Первая леди страны. Меня не спрашивали хочу я ею быть или нет, меня просто поставили перед фактом. Заставили изменить полностью привычный уклад жизни, сменить друзей-знакомых, быть постоянно под присмотром. Даже во сне я не чувствовала, что принадлежу себе.
Машина останавливается возле одного из многочисленных входов в Останкино. Не тороплюсь покидать теплый салон автомобиля. Растерев холодные руки, заставляю себя улыбнуться. Дверь распахивается. Гордо поднятый подбородок, прямой взгляд, вежливая улыбка. Все как учили. И никто не должен даже предполагать, что у тебя действительно на душе.
Встречают. Довольно много народу. Все напряжены, все совершают суетливые движения. Рядом со мною идет редактор программы «О сокровенном…». Именно так называется передача. Именно я дала согласие на первое откровенное интервью о жизни первой леди за все годы в этом статусе. Люди мужа разрешили после тщательного анализа темы, вопросов, ответов и самого окружения этой передачи. Все прошло строгую цензуру, были даны указания, наставления, приказы. Только никто не подозревал, что я не собиралась следовать известному сценарию. Я хотела рассказать о драме в жизни главы государства и первой леди. Рассказать то, что никогда и ни при каких обстоятельствах никто не должен был узнать. Но не сегодня. Этот вечер будет полон откровений.
Страшно? Да.
Я понимала на какой шаг иду, какой скандал может возникнут вокруг имени моего мужа, как подорвется его авторитет. Люди ведь привыкли считать его грамотным политиком и человеком без греха. Но разве существуют идеальные люди среди многомилионного населения Земли? Среди политиков? Бизнесменов? Среди тех, кто считает себя хозяином жизни? Нет, конечно.
Этот разговор с аудиторией перед камерой, был единственный способ достучаться до него. Заставить его выслушать меня. Надеюсь, что сейчас он сидит в своем кабинете, ждет начало эфира. Ради этого все встречи и дела перенесет на другой день. Но все же сомневаюсь, что действительно он будет смотреть передачу. Возможно потом ему предоставят запись. Ведь какое по сути дело президенту до откровенней какой-то женщины. Пусть эта женщина и является его женой.
А мне ведь нужно во многом признаться. Признаться, в своей слабости, в своих ошибках. Признаться, на всю страну, что была неправа. Признаться в том, что люблю его. И пусть слишком поздно, но он должен услышать. На всю страну.
Редактор программы отдает указание какой-то девочке увести меня в гримерку, подправить макияж и прическу. В маленькую комнатку, где одному трудно развернуться, заходим
С первого дня, как муж занял пост главы государства, меня напрягала, местами смешила, злила эта повышенная серьезность безопасности моей персоны. Но раз положено оберегать, то спорить, отстаивать свою независимость бесполезно. Иногда я жутко завидовала в такие моменты герцогине Кембриджской, ведь жена принца Ульяма сама ходит в магазины, покупает продукты, за ее спиной не мелькают толпы однотипных мужских лиц. Когда-то я любила шопинг, это была моя терапия от стресса. Я могла часами бродить по торговому центру, подбирать себе наряды, потом что-то из понравившегося купить. Сейчас одежда приносилась мне консультантами по имиджу с известными марками, а для официальных выходов многое шилось на заказ.
Ограничения были не только по поводу шопинга. Я не могла просто так позвонить подругам и спонтанно с ними собраться в кафе, поболтать, позволить себе бокал вина. Такие вылазки нужно согласовывать с помощником мужа, получить официальное разрешение, подготовит план маршрута, рассчитать количество сопровождающих. В общем со временем я и подруг растеряла. Нет, они звонили, звали в гости, на посиделки, но мы теперь понимали, что это трудновыполнимо. С женами политиков я не особо сблизилась, не было между нами дружбы. Я была окружена толпой людей, но при этом ощущала себя самым одиноким человеком на свете. Даже дети были вдали от меня, как только они достигли школьного возраста и их отправили учиться заграницу. В России по мнению моего супруга им бы не дали жить обыкновенной жизнью, в Англии они были как самые простые дети, посещающую приличную школу. И ничего страшного, что рядом нет родителей. Я, правда, с этой позицией в корне была не согласна и мечтала вернуть то чудесное время, когда мои дети засыпали рядом со мною.
– Татьяна Андреевна, вы готовы? – в дверь просовывается голова парня в наушнике.
– Минутку, Миш! – отвечает за меня гример, распыляя на идеальную прическу лак.
Я смотрю на себя в зеркало. Рассматриваю, словно первый раз себя увидела. Бледная, а может кажется из-за освещения. От этого мои голубые глаза стали еще ярче и глубже. Красная помада на губах, как вызов. Вызов всему, что меня окружало. Темные волосы гладко зачесаны назад, собраны в низкий пучок. Из украшений на мне белые жемчужные сережки в виде капелек, на безымянном пальце обручальное кольцо. Самое простое, классическое. На что в свое время хватило денег, да мне было все равно тогда. Черное платье с скромным v-образным вырезом, темные туфли-лодочки.
– Готовы? – в глазах женщины-гримера любопытство.
Скупо ей улыбаюсь, киваю головой. В дверях оживает молчаливый охранник, когда я встаю. Он выходит первый, потом я. Меня направляют в студию, где уже сидели зрители, операторы, настраивали технику. Известный ведущий, которого уважали за то, что всегда корректно общался с героями программы, не пытался сделать шоу и рейтинг, стоял в сторонке. Он хмурился, пролистывая сценарий.
– Богдан Олегович, - замираю перед ведущим, он поднимает на меня глаза, вопросительно выгибает бровь. – Я буду говорить не по сценарию,– сердце гулко бьется в груди, кажется его стук слышит и Богдан Олегович, и те кто стоит неподалеку. От волнения, от своей храбрости у меня опять холодеют руки. Не хочу даже представлять, что будет после того, как ведущий скажет зрителям: «Всем пока, до новых встреч».
– Простите, Татьяна Андреевна, не совсем вас понял.
– Вы грамотный ведущий, поэтому надеюсь поймете, какие нужно задавать вопросы, но ничего из этого, - выразительно смотрю на листы в его руках, - не скажу. Это всем известные факты. Я расскажу вам другую историю.
– Хм…- Богдан Олегович поджимает губы, задумчиво смотрит перед собою. – Вы понимаете, что многих ставите под удар? Возможно, из-за вашей прихоти - это будет последний выпуск передачи и многие люди останутся без работы.