Жена президента
Шрифт:
— Не надо их описывать в красках, — вклинился Андрей.
Я была с ним согласна. Мы пытались забыть все, что случилось за последний месяц. Это было несложно, ведь счастье требовало новых уголков в памяти. Объёмных и многочисленных. Хорошие, светлые события вытесняли негатив и боль.
— Но репутация Андрея разодрана в клочья. Конечно, не все перебежали в лагерь соперников, но ты могла бы нам очень помочь. Какая в сущности разница? Сегодня мы скажем или ближе к зиме? Все равно все узнают.
— Разница в том, что я не готова. Мы и вам сказали только потому что вы почти родственники.
— Лизи, — Карина прошла мимо меня и потрепала по плечу. — Спасибо, дорогая.
Она, как мама, понимала меня намного лучше. Ну а Сереже просто придется смириться.
— Это лестно, — не сдавался он, — Но все же мы могли отыграть неслабый процент голосов…
— Оставь их, — одернула его Карина. — Громов прав, он не герой мыльной оперы, а президент. К черту эти уловки. Давай оставим молодых вдвоем.
И она увела упирающегося Сережу в салон.
А я сразу оказалась у Андрея на коленях. Любимое место, где мне всегда тепло и уютно.
— Ты не расстроился? — сразу спросила я, переживая за задумчивую морщинку, что разрезала его переносицу.
— Нет, конечно. Сережа побесится денек и пойдет работать дальше.
— Почему тогда ты хмуришься?
Андрей заулыбался и стал похож на хулиганистого пацана не старше меня.
— Вспомнил, как мы летели в Москву в прошлый раз.
— Из Америки?
— Нет. Еще раньше. Еще до свадьбы. Хотя полет из Америки тоже прекрасно провели.
Я засмеялась и специально заерзала.
— Теперь у меня стоит от одного взгляда на первый борт, — признался он.
Я захохотала громче.
— А ты зря смеёшься.
Он усадил меня на стол. Я раздвинула ноги и не стесняясь застонала, чувствуя его язык и пальцы, которые отодвигали в сторону трусики. Задрав повыше подол платья, чтобы не мешал, я стонала в голос, насаждаясь оральными ласками мужа. Я кончила очень быстро. Как будто мы не провели в моей спальне не только брачную ночь, но и весь следующий день.
Андрей бережно уложил меня на кровать. Платье задралось почти до груди. Я расплакалась, чувствуя, как Андрей ласково целует мой живот.
— Не надо плакать, принцесса. Тише, тише, — уговаривал он, подвинувшись выше и теперь сцеловывал слезы со щек. — Я люблю тебя. Так люблю тебя, Лиза. Родная моя, хорошая.
Погрузив пальцы в его волосы, я притянула его к себе и нашла губами губы, шептала между поцелуями ответные признания.
Андрей медленно погружался в меня и также медленно раскачивался, даря тягучее, томное удовольствие с откликами первого оргазма.
— Сильнее, — попросила я. — Но также медленно.
Он сразу понял и исполнил мое желание. Усилил натиск, но не стал ускоряться. Я чувствовала глубокие проникновения и приближения нового пика удовольствия, который ускоряли слова Андрей.
— Все, что хочешь, красавица. Все будет, как ты хочешь.
Он кончил вместе со мной, издав рычащий стон, и упал рядом на постель. Мы даже не разделись, господи. Как животные.
Меня вдруг одолело хулиганское настроение.
— Я хочу, чтобы крестным был Клим.
Андрей вздохнул, но не стал спорить.
— Хорошо.
— А если я решу рожать в Кремле?
– Мне не жалко. Рожай, — разрешил Громов с широкого плеча и хмыкнул. — Приятно знать, что ты уверенна в моем доступе в Кремль на ближайшие девять месяцев.
— Абсолютно не сомневаюсь в этом.
Я видела, что Андрей не разделяет моей уверенности. Но время показало, что я права. Через два месяца мы оба в его штабе с волнением следили за подсчетом голосов. Первые результаты сразу дали надежду, но мы ждали хотя бы семидесяти процентов подсчетов. Когда они подкрепили лидерство Андрея, открыли шампанское. А он нашел меня глазами в толпе и пошел, словно на свет.
Андрей подхватил меня под коленями, поднял над полом и закружил. Я обняла его лицо ладонями и целовала любимые губы, вредно напоминая:
— Я же говорила. Я говорила!
Но и в тот день, такой счастливый и важный, мы не рассказали о ребенке. Только в день инаугурации я решилась присутствовать на празднике, не скрывая свой уже округлившийся живот. Сразу после церемонии мы с Андреем вышел на Соборную площадь, где толпился народ, желая приветствовать президента. Он держал мою руку, подошел к стойке микрофона и проговорил:
— Спасибо всем, кто сделал этот день реальностью. Обещаю продолжить работу и сделать нашу страну еще лучше.
Но по толпе уже гуляли слова:
— Беременна. Лиза наша беременна!
В меня тыкали пальцами, махали руками и всячески требовали официального заявления.
— Да, у нас будет ребенок, — не в тему ляпнул Андрей, заставляя меня смеяться.
А толпа уже скандировала:
— Горько, горько, горько.
Громов никогда не разочаровывал народ. Он положил руки мне на талию и ласково поцеловал. Махая и смеясь, мы поспешили к машине, чтобы отпраздновать новый срок и новый виток в истории России.
Андрей
Я метался в библиотеке Кремля из угла в угол, пока лорд Торнтон сидел в кресле и нюхал сигару. Еще мой тесть нагло ухмылялся иногда даже посмеивался, но я старался игнорировать его издевательства.
В очередной раз вцепившись в волосы, я попытался отодрать свой скальп и не сдержал восклицания:
— Я же шутил насчет родов в Кремле. Как так вышло, что моя жена рожает тут, а не в больнице?
— Ты сам все устроил в лучшем виде, — напомнил Бенингтон. — От вашего бывшего осталась куча медтехники. Врачи тоже дежурят. Здесь безопаснее, чем в любом роддоме.