Жена скупого рыцаря
Шрифт:
Но я уже притворилась храброй, и Лева идет к проходной почти простаивающего завода. Проверить, бдит ли охрана.
Охрана в лице пьяного вахтера спит. Лев барабанит по мутному плексигласу двери, получает витиеватый посыл и идет в другом направлении. Возвращается ко мне и Людвигу.
— Я доеду до поворота. Там развернусь и буду ждать. Глазом не успеете моргнуть, Серафима, я уже рядом…
— Ехать придется навстречу движению, — бормочу я.
— Его нет, — отвечает Лев. — Если отъезжать за тот угол,
— Спасибо, — шепчу я и чувствую, как закипают слезы.
Лев опускает тяжелую руку на мое плечо и начинает уговоры:
— Я остаюсь, Серафима.
— Нет. Езжайте. Я справлюсь.
Картина маслом — муж провожает жену на фронт. Жена — кинолог со стажем и идет воевать вместе с любимой собакой. Толстой зубастой сарделькой преклонных собачьих лет. Еще чуть-чуть, и мы будем целоваться.
— Езжайте, Лев. — Я скидываю с плеча теплую руку и становлюсь в позу «мы с Трезором на границе». Нота напружинена, глаза — вдаль, пес не знает, чего ему делать, но охраняет на всякий случай.
Лев скребет в затылке, некоторое время любуется композицией и усаживается в джип. Шины мягко шуршат по асфальту, я провожаю взглядом серебристый автомобиль и начинаю ждать субъекта с сумкой.
Кто он? Маньяк или прохожий, случайно нашедший сумку? Ночное происшествие в квартире указывает на первого, но с течением времени я почти убедила себя, что Муза Анатольевна дверей не запирала. Что звяканье ключей в прихожей мне приснилось, а Людвиг среагировал на кошку или чужого пса, иначе пес примчался бы в прихожую при звуке отпирания первого замка, а не второго из двух. Дверь спальни Музы Анатольевны собака открывает ловко. Впрочем, не всегда с первой попытки…
Как бы то ни было, делать нечего. Я уже здесь. В засаде сидит огромный бандит. Про Людвига только страшные анекдоты рассказывать. В одной руке у меня зажато пятьсот рублей одной бумажкой, на другую намотан поводок Людвига. Время — десять минут девятого, а субъекта нет и нет.
Наконец вдалеке, в туманном мареве, появляется синий троллейбус. Он медленно ползет вперед, и ноги мои начинают дрожать и подгибаться в коленях. Если звонок к Зайцевой не розыгрыш, то человек приедет на этом троллейбусе.
Я невольно оглядываюсь назад, на поворот, за которым скрылся Лева, и прикидываю, как быстро джип объедет встречный транспорт по одной полосе. Как быстро до меня доберется подмога.
Троллейбус тащится, как паралитик, его обгоняет спешащий «КамАЗ», и массивная морда грузовика почти скрывает от меня застекленный салон. Я нетерпеливо вытягиваю шею и молю троллейбус скорее добраться до остановки.
То, что происходит дальше, невозможно представить в кошмарном сне, навеянном полетом пули.
Я всматриваюсь в окна троллейбуса, уже становятся различимы лица пассажиров, но никто не стоит
Водитель, смявший остановку, газует и, волоча за собой кусок жести, несется прочь.
Я лежу на дороге, на поводке бьется Людвиг, на нас медленно наезжает передняя часть троллейбуса…
Вокруг нас люди, люди, люди… Водитель троллейбуса кричит: «Вызывайте «Скорую»!» Мне помогают подняться, какая-то старушка ощупывает мои ноги, руки, волосы. Я только трясу головой и пытаюсь снять с руки намотанный насмерть поводок.
— Что это было? — спрашивает водитель.
Я хочу сказать: «Мой пес внезапно дернулся и выскочил на проезжую часть. Грузовик пытался нас объехать…» Но молчу.
— Пьяный был, — уверенно говорит старушка. — Надо милицию вызвать.
Я смотрю в сторону, где за поворотом скрылся «КамАЗ», и не понимаю, почему оттуда до сих пор нет Левы. А вдруг водитель грузовика его сшиб?
Я представляю Леву, стоящего на повороте дороги… летящий «КамАЗ»… И мне становится страшно. Что я наделала?! Из-за меня погиб хороший парень!
Но разреветься не дает появившийся на повороте джип. На всех парах автомобиль несется к месту происшествия.
По-моему, Лев выпрыгнул из машины на ходу. Раздвинул мощными плечами толпу людей, прорвался ко мне и стиснул в объятиях.
— Что произошло? — не отрывая моей головы от собственной груди, спрашивает он.
Я слышу, как стучит его сердце, и слышу взволнованный голос водителя троллейбуса.
— Пьяный чуть девушку на остановке не сбил!
Толпа разноголосо ему вторит, шумит.
От остановки мало что осталось. Покореженные куски железа впечатаны в покосившуюся плиту забора, половина крыши валяется метрах в ста…
Через двадцать минут я говорю лейтенанту из ГИБДД:
— Водитель грузовика не виноват. Моя собака дернулась на проезжую часть, он старался нас объехать…
— Хм, — произносит лейтенант, — и бросил грузовик за поворотом? Где вы, мужчина, говорите, «КамАЗ» стоит?
Я удивленно оборачиваюсь на Леву. Обращение «мужчина» адресовано ему.
— За тем поворотом, — говорит Лев. — Я стоял на обочине, грузовик сделал поворот, проехал метров двести и съехал в кусты. Водитель оставил машину и бежал.
— Так, так… — бормочет лейтенант. — Водителя вы не запомнили.
— Не видел, — поправляет Лев. — Вернее, видел, но со спины. Да и далековато было…