Жена скупого рыцаря
Шрифт:
Так нет. Хотел убрать последний след, хотел спросить блондинку в черном, кому еще она сказала о встрече перед квартирой генерала. Теперь-mo он точно знает. Но от этого не легче. Первый раз за много лет киллер позавидовал палящим без раздумий отморозкам.
Под эти мысли неслышным тихим шагом убийца обходил деревню. Искал следы, ловил ноздрями свежий воздух — надеялся найти в нем запах страха, под светом фонаря искал в траве прочерченную, темную тропу.
Они
Деревня стояла среди полей, как клок шерсти между ушей лысой собаки. Ювелир видел таких уродцев на руках важных дам. Сейчас он чувствовал себя блохой, запутавшейся в трех шерстинах. На крошечном заросшем пятачке он натыкался лишь на собственные следы.
Где же они?
Туман сгустился. Влажная земля встречала солнце паром. Еще немного, и Ювелир заблудится и в мыслях, и в траве.
Размеренное движение ног привело убийцу в некое подобие гипнотического транса. Нечто неуловимое влекло его прочь от деревни, кружение на одном месте противно мозгу. Странное, словно размытое темнотой сознание вывело киллера на обочину к заросшей колее…
Стоп. Ювелир стряхнул оцепенение. Бездумное брожение очистило голову от наносного, лишнего, помогло расслабиться и удалило панику.
Чудес на свете не бывает. Пока ему казалось, что хаотичное движение лишь путает его, всплеск интуиции — а это высшая форма логики! — вывел в единственно верном направлении. К дороге, ведущей в заброшенный сарай.
Крадущимся, кошачьим шагом Ювелир пошел вперед. Подойдя к раскрытым воротам сеновала, каким-то звериным чутьем убийца понял — они здесь».
Когда усталый Лев, пыхтя от натуги, начал убирать лестницу, я растерялась.
— Что ты делаешь? Зачем? — вскрикнула и замолкла, удивленная очевидной мыслью, почему-то не пришедшей в голову раньше.
Лев остался внизу, чтобы убрать, спрятать лестницу. Нет лестницы у люка, на чердаке не может быть людей. Если бы мы просто отпихнули ее от края и оставили лежать под лазом, Борис отправился бы наверх с проверкой.
— Лева! — крикнула я в темноту. — Тебе надо уходить. Теперь Борис нас не найдет!
— Тише, Сима, — отозвался Лев. — Нельзя кричать. Он может прийти пешком, услышать разговор. — Тяжело дыша, Лев таскал лестницу по сараю и искал для четырехметровой деревяшки надежное укрытие.
Наконец он положил ее у стены, укрыл клоками сена и остался доволен.
Пока Лев отдыхал, я собиралась с мыслями и изобретала убедительные аргументы для настойчивой просьбы — уходи, Лева! Иди к людям, иди за помощью, иди к границе «мертвой зоны»…
Свесившись из люка, я пять минут поливала Леву убедительной речью, но мой сосед упрямо молчал и шуршал чем-то из темноты.
— Сима, где бутылка с водкой? —
— Осталась на обочине, — ответила я. — А зачем она тебе?
— Отобью горлышко, будет оружие, — сказал Лев, и секунду спустя я услышала скрип раздвигаемых досок — мой защитник отправился за «Спецназом».
Вернулся он довольно быстро. В углу разбил бутылку о камень и начал двигать неповоротливую, скрипучую телегу. Разболтанные колеса дергали ее из стороны в сторону, для транспортировки тела Зайцевой телега явно не годилась.
— Тише! — попросила я.
Лев подошел к чердачному лазу, задрал ко мне лицо и дал задание:
— Сима, ляг у окна и смотри на дорогу. Не жди машину. Он может прийти пешком. Если увидишь какое-то движение, тихонько стукни в пол два раза. Поняла?
— Ага. А ты что будешь делать?
— Я отодвину телегу от стены и спрячусь за нее. Если он подойдет близко, попробую сбить с ног… Дальше будет видно. Иди к окну.
— Останусь жива — пойду за фатой, — почему-то пообещала я. Наверное, решила, что Льва мои слова приободрят.
Край неба начал голубеть. Прижав к груди колени, я сидела у чердачного окна, мерзла в грязном сыром костюме и смотрела, как медленно от земли поднимается туман. Он окутывал поля, прятал за собой зубья леса и укрывал деревню, как одеяло белой ваты.
По всем моим понятиям, убийца должен был уйти. Оставить нас в покое. Может быть, в отчаянии, из вредности, переколотить в Галкином доме окна… но уйти.
Я так на это надеялась, что почти подпустила его к воротам. Из тумана вынырнула серая тень, метнулась к сараю и замерла.
Отлепив от колен онемевшие до бесчувствия руки, я тихонько два раза стукнула в пол. Мне казалось, сердце мое стучит громче.
В углу из сена оглушительно сопела Зайцева.
Я не видела, как Борис вошел в сарай, не могла видеть, что делается внутри, я только слышала, как несколько раз чавкнула грязь под чьими-то ботинками. Скорее всего, это Борис, обходя сарай, попадал ногами в лужу посреди сеновала.
Я затаилась тихой мышью, утонула в собственном страхе и боялась дышать.
Звук шагов сконцентрировался под лазом и смолк.
Отрывок из записок наемного убийцы.
«Ювелир не верил в загробную жизнь, не был мистиком и интуитивные озарения принимал как конечный результат мыслительной деятельности. Ничего волшебного и необъяснимого с ним не происходило. Если не вспоминать предсказание старой цыганки. Но это все бредни. Нельзя строить жизнь по линиям руки.
Ювелир стоял у стены рядом с дверью и с усмешкой ловил ноздрями запахи сеновала. Едва уловимо, прозрачно, в воздухе витал аромат французских духов. Он был ему знаком с Лазурного берега. Сегодня, переодеваясь за печкой, Галина мазнула себя духами. Для него. Как оказалось, действительно и единственно — для него.