Жена Тирана
Шрифт:
Глаза от испуга округляются, и я смотрю на Ника, которого никогда не видела, и видеть не хотела.
— Заткнись.
— Пф, — даже сквозь такое состояние может противиться.
— Они все в прошлом, — резко произносит, притягивая за волосы Роберта. Смотрят друг другу в глаза, но вижу только весёлый взгляд Роба. — Они заслужили этого. Ведь были беременны от тебя.
Форд-младший округляет губы и с ухмылкой, произносит:
— Давно знаешь?
Господи, что происходит?
Девушки, с которыми встречался
— Нуууу, они-то этого не знали, — лицо Роба снова озаряет кривая усмешка. — Вообще удивлён, что Бель так долго держится. Пять лет. Те не выдерживали и года. Жалеешь эту малышку? Я бы с ней…
Удар кулаком в челюсть не даёт ему договорить и от силы он отлетает к шкафу, спускаясь по нему вниз. Садится на пол, потирает ушибленную щёку, но не сдаётся, продолжая наседать на Ника.
У него есть вообще инстинкт самосохранения?
— Я предупреждал тебя не смотреть в её сторону. Но вместо этого ты ослушался. И так ты платишь за то, что я разрешил тебе остаться в нашем доме? Выметайся, чтобы глаза мои тебя не видели.
Роберт, несмотря на кровавое месиво на лице, встаёт и зачем-то смотрит в мою сторону. Встречаемся глазами, и его лицо озаряет широкая, безумная усмешка.
— У нас тут шпион.
Доминик, улавливая взгляд брата, оборачивается и смотрит на меня так, что тело парализует и покрывается мурашками. От того страха, что сейчас испытала.
Если раньше я думала, что Ник чудовище, то сильно ошибалась.
Вот он. Стоит передо мной и испепеляет взглядом.
Мне влетит. И я в это время не могу пошевелиться.
До того момента, пока улыбка Роберта не расплывается по лицу и он не лезет в карман своего пиджака.
Лезвие ножа мелькает в свете люстры, и всё, что я успеваю — вскрикнуть, когда холодный металл входит в тело моего мужа. Глаза Доминика сейчас напоминают мои — такие же два блюдца, которые округлились от шока.
Пальцы трясутся, ноги подрагивают, и я делаю шаг в комнату, не веря, что вижу.
Форд не мог поступить так со своим братом…
Но он сделал это.
И сейчас, когда я срываюсь с места, позабыв о Роберте с ножом, надеялась, что с Домиником ничего не случится.
Да, он принёс мне много боли, но…
Он не заслуживает смерти.
Ник чуть ли не падает, хватается рукой за стол, но не выдерживает и летит на пол, и перед этим, что есть силы, произносит:
— Бе-ель… — из его рта выходит кровь, из-за чего не могу расслышать следующие слова. Он что-то хрипит, и только спустя мгновение понимаю, что он говорит.
— Беги…
Глава 28
Спустя какое-то время
Вдыхаю
Устала. Каждый день одна и та же картинка, и ничего нового.
Просыпаюсь, еду в больницу, где мне говорят одни и те же слова, выхожу на балкон и провожу на нём время до вечера.
Сидеть в палате, где пахнет медикаментами, не хотелось. Рвотные позывы постоянно заставляли бегать до туалета. Поэтому просто сидеть в кресле напротив кровати всё ещё лежащего в коме мужа не могла.
До поздней ночи проводила время в больнице, а потом снова уезжала домой.
Дни скучны, однообразны и я совершенно не понимала, зачем это делала.
Могла спокойно уйти, как и хотела от мужа-тирана, но вместо этого каждый день, на протяжении трёх месяцев ездила в эту проклятую больницу, которую ненавидела.
Дура? Полная.
Ждала, когда он проснётся, чтобы снова услышать его здоровый голос.
Но с каждым приездом надежда на это терялась.
Врачи говорили, что он давно должен был очнуться, но этого не происходило.
И я не знала, радоваться или плакать.
Избавилась от Доминика, но…
Душа была не на месте.
Из-за меня он пострадал. Это я сказала ему, что Роберт приставал ко мне, чем спровоцировала его пойти к своему брату. И всё, чтобы избежать секса.
Легче было трахнуться, и вернуться домой живыми и здоровыми, но я всё испортила.
Да и Форд-младший скрылся…
Пока я сидела на коленях, держа бледное лицо мужа и зовя охрану, Роберт ушёл. При этом спокойно, будто не он только что пырнул ножом человека. Причём родного.
Где он был сейчас — неизвестно. Полиция не могла найти вымышленного нападающего, а люди Доминика молчали.
Оливер сказал мне не давать делу огласки. Поскольку думал, что это быстро решится.
Но когда прошёл месяц, пришлось что-то делать. Форд — известная личность, которую знал чуть не каждый прохожий. И когда он перестал появляться на телевидениях, на работе, общественности, пошли вопросы.
Журналисты буквально пролезали в особняк, и не давали прохода, стоило появиться в магазинах. Тогда и я перестала выходить на улицу. У меня был только один путь: от дома до больницы и обратно.
А потом, когда скрывать уже было бесполезно, я дала интервью, где рассказала, что случилось с Фордом, при этом соврав о неизвестном нападавшем.
И после этого журналисты хоть и перестали быть такими настойчивыми, всё равно лезли, расспрашивая о его состоянии.
А что им сказать не знала.
Очнётся ли он вообще? Или так и будет лежать ещё несколько месяцев, перед тем как его сердце остановится?
Не знала.
Устало потираю переносицу и без какого-либо настроения смотрю на толпу и отворачиваюсь.