Жена Тирана
Шрифт:
— И что с ними теперь? Они ведь могли подать на тебя в суд, и это давно бы стало известно прессе.
Внезапно на лице мужа расплывается улыбка, от которой бросает в дрожь.
— Им не повезло.
Спрашивать дальше не было смысла. У него одни решения. Познали то же самое, что и тот журналист.
— Поэтому ты издевался надо мной и контролировал? Думал, что я такая же, как и остальные?
— Да, — летит ясный и чёткий ответ.
Отстраняюсь от двери и лезу в сумку, доставая оттуда бумаги,
Подхожу к его кровати и протягиваю документы.
— Я больше не хочу возвращаться к этой теме, — говорю сухо, видя, как муж перехватывает заключение врача и вчитывается в строки. Его лицо неподвижно, как и всегда. Ни грамма вины, удивления или подобных эмоций.
Только кивок головы, и всё.
— Но не только из-за этого, Бель, — внезапно произносит, откидывая бумажки в сторону и поднимая на меня глаза, в которых не вижу раскаяния, но там было что-то ещё. Но понять не могла. — Я просто тебя люблю.
От этого внезапного признания перестаю дышать.
Доминик никогда в жизни не говорил мне этих слов.
Даже тогда, когда мы только начали жить вместе.
Сейчас — первый и единственный раз.
— И не хотел тебя лишиться. Да, я мразь. Так с тобой поступал. И я болен. Тобой.
Эти слова должны что-то значить, но…
Ничего.
Да, они приятны. Доминик любит меня, хоть и по-особенному.
Но я не готова терпеть это снова. Особенно когда у меня скоро появится малыш, который будет видеть всё, что происходит между родителями.
Поэтому прикрываю глаза, втягиваю больше воздуха, и говорю те слова, которые говорила не раз.
Но сейчас всё было по-настоящему и серьёзно. И если Форд не поймёт меня, то это конец. Конец всему.
— Доминик, — выдыхаю, собирая все силы в кулак. — Все эти три месяца, что ты лежал здесь, на этой койке, я много думала. Я запросто могла давно уйти, оставив тебя. Но знала — ты найдёшь меня. Всегда и везде. Найдёшь, накажешь, запрёшь, и я снова стану птицей в твоей клетке. Поэтому ждала. Ждала, когда ты очнёшься. И теперь, глядя в тебе в лицо говорю — я ухожу от тебя, Доминик.
Глава 30
Спустя год
В этой квартире так пусто, что мне хочется разрыдаться.
Я устала. Выдохлась морально.
Это одиночество убивало, как и то, что я не могла выйти из квартиры. Не из-за того, что люди Доминика были повсюду, продолжая контролировать меня, а потому что боялась поехать к нему.
Мы не виделись лицом к лицу около восьми месяцев. Говорили только через дверь моей квартиры, телефон, или же я просто наблюдала за ним со стороны в телевизоре.
Форд изменился за это время. Старался быть лучше.
И всё для того, чтобы увидеть родную
Тогда, год назад, в той больнице, я сказала ему, что ухожу от него.
Ник отреагировал спокойно, хотя видела, как сжались его кулаки. Только вот он это не принял. Разрешил мне уйти, но… На время. При этом поставил ультиматум.
Говоря свои слова, я знала — он не отпустит. Никогда в жизни. Потому что я уже попала в его клетку, выбраться из которой не возможно.
«Ты не уйдёшь, Бель.»
Эти слова эхом раздаются в голове каждый раз, стоит, перестать слышать детский плачь, и остаться со своими мыслями наедине.
«Я не дам тебе этого сделать. Это давно нужно было понять.»
И я поняла. Избавиться от человека, который одержим тобой на протяжении пяти лет, и делает это до сих пор — невозможно.
И как бы я не хотела начать жизнь с чистого листа, у меня никогда не выйдет. Только если взять ластик и стереть всё то, что нарисовала. А если всё это — ручка? От неё невозможно избавиться.
Так вышло и у нас. Он сразу сказал, что не оставит меня. Но при этом сказал те слова, которые дали мне надежду на то, что у нас будет белый лист в наших отношениях. Не кипельно белый, а с вмятинами от карандаша.
Такими же, напоминающие тонкие шрамы.
Только вот чтобы сделать это, нам надо обоим постараться.
Мне — отдалиться, что я прекрасно сделала и хотела. Хоть и временно. А Доминику… Пройти терапию. Измениться. Стать сдержаннее.
Потому что без этого он не увидит свою дочь.
Такое у меня было условие. На которое Форд только кивнул, соглашаясь.
Для него это будет отличной мотивацией.
Но в нашем соглашении были и минусы. Доминик позволил мне уехать из особняка и переехать в квартиру. В которой я сидела как пленница, занимаясь своим маленьким чадом, не выходя из четырёх стен.
Это были меры безопасности. Которые Ник пытался обойти десятки раз, чуть ли не выбивая дверь. Хотел увидеться. Коснуться. Меня, живота. И только через несколько месяцев уже и дочь. Даже рожать мне пришлось дома, с минимум врачей, чтобы у мужчины не было соблазна увидеть меня.
Такая у него была терапия: абстрагироваться от объекта одержимости. Получалось плохо. Всё доходило до истерик и скандалов.
Я для Ника как наркотик. Попробовал и не можешь оторваться. Хочется ещё и ещё. И за эти пять лет жизни он подсел на меня так, что не мог и прожить несколько дней, чтобы не сорваться.
Способ странный, но действенный. За что я и была благодарна новому психологу Форда. Прошлый, оказался, подставной.
Роберт специально нанял его, чтобы травмировать душу моего мужа и дальше. Поэтому все многочисленные приёмы не только не помогали, но только отравляли.