Жена Тирана
Шрифт:
Понял он это не сразу. Врач сам прокололся, за что и поплатился.
С такими у Доминика разговор короткий. Он не пощадил даже собственного брата.
Но и поделом им обоим. Потому что из-за одного Роберта Ник стал таким. Чем испортил и его и мою жизнь, вмешиваясь в неё. Та девушка, которую я видела год назад, привязанную к кровати — было его рук дела.
Пытался сделать так, чтобы я возненавидела его ещё больше. Но он не знал, что я уже давно не чувствовала ничего такого. Смирилась. Выдохлась.
Громко
Малышка проснулась.
Уголки губ сами тянутся вверх, и я иду к кроватке, забирая моё маленькое счастье на руки.
Она была единственной, кто не давал мне сойти с ума.
— С пробуждением, солнышко, — улыбаюсь, подбрасывая малютку в воздух. Ловлю, прижимаю к себе и целую в маленький лобик.
Звонок в дверь заставляет встрепенуться и почувствовать ещё один прилив радостных эмоций.
Доминик.
Смотрю на время, проверяя, что муж пришёл минута в минуту, как делал всегда.
Иду к двери, держа малышку на руках. Подхожу к металлической между нами преградой, и невольно улыбаюсь, каждый раз смеясь над нашими разговорами.
Вот так вот через дверь. Через которую Ник не может притронуться к нам и увидеть. И так уже в течение восьми месяцев. Поначалу он срывался, но сейчас привык — вёл себя адекватно, что не могло не радовать.
Значит, терапия работала.
— Привет, — шевелю губами, садясь на попу и поворачиваясь спиной к двери. Знала, что по ту сторону он сидит также. Так было всегда. Для этого Форд даже выкупил целое здание, чтобы никто не шастал по лестничным клеткам, фотографируя, как миллиардер сидит на дорогом коврике перед чьей-то квартирой.
— Привет, — слышу родной голос и прикрываю глаза. Чувствую, как моя девочка машет ладошками, улавливая, что папа был где-то рядом.
Она делала так всегда. Отзывалась на его голос. Делала она это ещё в животе, когда Форд кричал на весь дом, чтобы я впустила его внутрь.
— Как вы? — летит привычный вопрос, на который отвечаю как всегда.
— Хорошо, — открываю глаза и смотрю на наше чудо. — Аврора только проснулась. Уже активно машет ручками, стоит только услышать тебя.
И так всегда. Просто беседа, которая помогает ни мне, ни ему сойти с ума.
Ему — чтобы не свихнуться без нашей близости.
Мне — то же самое, только от одиночества. Потому что я не подпускала к себе никого, даже Николь. Знала — от прежнего Доминика ей бы досталась. За то, что она могла со мной увидеться, а он нет.
Вылечиться от этого невозможно. Только притупить, что и сказал мне Ник. Но и этого было достаточно, чтобы не жить в страхе за свою и дочери жизнь.
— Бель, открой мне дверь.
Снова прикрываю глаза, закусывая губу. Не могу. Хотя очень хочется.
Я тоже хотела увидеть его. Хочу просто потрогать его.
Я поняла это слишком поздно, но… Тяжело отпускать человека,
Я не видела в нём агрессии, из-за чего тянулась к нему.
Потому что чувствовала — он возвращается к тому, с чего мы начали.
Медленно, потихоньку, мелкими шажками.
Мне не важно, вернётся ли тот Доминик или нет, просто хочу, чтобы я могла ощущать себя в безопасности.
Это не любовь. Нет. Она и рядом не стояла с ней. Свою Аврору люблю. Доминика — нет.
Но я знала — мне не уйти от него. Никогда. Нас разлучит только смерть. Но о ней я не думала, потому что у меня было, для кого жить — для малышки Роры.
И зная это, пыталась смириться. Забыть прошлое, залечить глубокие рубцы на душе. И верить. В то, что Форд изменится.
Потому что Авроре нужна нормальная семья. Нужен отец.
Именно поэтому я готова терпеть.
— Ты же знаешь, я не могу, — говорю через силу.
— Мой врач разрешил, Анабель, — его слова кажутся вымыслом.
Восемь месяцев. Столько мы не видели друг друга. И сейчас, слыша то, что я могу открыть эту дверь и познакомить родную дочь и отца, хочется расплакаться.
Потому что всё это время хотела, чтобы моя малютка почувствовала отца. И чтобы Доминик подержал то, что создал.
Говорят, что ребёнок — плод любви. Но в нашем случае… Плод одержимости, покорности и страдания.
— Я готов, — снова его голос проникает в уши. — Обещаю, что как только пойму, что делаю шаг не туда — уйду. И никогда больше не появлюсь в вашей жизни. Обещаю.
И я верю. Потому что прежний Доминик никогда бы не сказал этих слов.
Встаю на подрагивающих ногах и оборачиваюсь, смотря на металлическую преграду. Прижимаю малышку к себе, и тянусь ладонью к замку.
Страшно. До этого я открывала их только тогда, когда забирала продукты или вещи, а сейчас… Чтобы встретиться лицом к лицу со своим кошмаром.
Делаю всё быстро, чтобы потом не сожалеть. Один щелчок и дёргаю дверь на себя, сразу же поднимая взгляд вверх, на Доминика.
Восемь долбанных месяцев.
И сейчас, стоя друг напротив друга не могли пошевелиться. Смотрели и просто привыкали.
Он не изменился. Никак. Внешне.
Но взгляд его горел.
Не похотью, не страстью. А просто радостью.
— Проходи, — выдыхаю, делая шаг назад.
Он делает шаг навстречу. Закрывает за собой дверь. Смотрит на меня, не мигая. А потом резко подходит, отчего все чувства обостряются.
Лёгкое касание лбов, его ладони на щеках. Нежные прикосновения, которые успела позабыть.
— Бель, я скучал, — выдыхает мне в губы, с закрытыми глазами. Говорил искренне, из души. — Так сильно, что стоял бы так сутками напролёт.