Женатый любовник. Сказка о непотерянном времени
Шрифт:
Джас еще не пришел в себя после чарующего прикосновения волшебницы. Живительная сила, отданная добровольным прикосновением, переполняла его. Даже голова слегка закружилась.
Тина понимающе усмехнулась, глядя в расфокусированные черные глаза демона.
– Маняша появится в своей квартире после нового года. Могу ли я расчитывать, что вы оставите ее в покое?
– Не сомневайтесь. Если все предсказанное сбудется, у меня не будет причин ее беспокоить. И вас тоже.
Тина проводила визитера до двери. Уходя он оглянулся и прошептал: "был счастлив..."
Вернувшись
Дела обстояли неплохо. Первый подьезд был закончен полностью. Пахло лаком, которым недавно покрыли широкие деревянные перила. Рабочие домывали новые гранитные ступени. Лепные потолки, отделка стен, выкрашенных в комбинацию белого и голубого тонов - все выглядело великолепно. Пора возвращать Тину домой.
Андрей достал телефон и набрал знакомый номер. Тина ответила не сразу.
– Да, Андрей, я тебя слушаю, - Тина разволновалась. Она поняла, что все эти долгие недели ждала его звонка.
– Тина, здравствуй. Могу я тебя увидеть?
– Конечно, приезжай. Адрес запиши.
Черт! Все это время она была рядом! Он жил в гостинице "Украина", а она в паре остановок от него.
Никогда он не садился за руль в таком волнении. Вот нужный дом, подъезд, этаж, звонок ...
– Тинка! Как я соскучился! Если бы ты знала!
Они встретились как будто не было этих долгих недель разлуки, и расстаться теперь было для них совершенно невозможно. Маняшина квартира их приютила. Андрей окружил Тину нежностью, не отпускал от себя даже на короткое время. Она засыпала и просыпалась в его объятьях и теперь даже не помышляла о расставании. Сила собственных чувств ошеломила их обоих.
Наконец настал день, когда Андрей погрузил ее вещи и картины в свой джип и отвез на Тишинку.
В Москве выпал первый снег. Закончился самый противный месяц года - ноябрь. Наступила зима. От снега на улицах стало светлее. Приближался новый год.
Для Тины наступили восхитительные дни, заполненные творчеством и любовью.
Андрей приходил почти ежедневно, никуда не спешил, часто оставался на ночь. То напряжение, которое было неотъемлемой частью их встреч раньше, исчезло. Теперь Андрей был свободен. И в то же время оба они не торопились начать жизнь под одной крышей. Андрей держал за собой номер в отеле, а Тина не спешила затащить любимого в свое личное пространство. Оно ей было дорого именно потому, что было личным.
Оба наслаждались своей любовью и своей свободой. Тина понимала, что ее беременность внесет перемены в отношения, но пока можно было о ней молчать, она молчала. Почему бы ей не сказать ему об этом? Он имеет право знать. Но Тина хотела продлить хоть не надолго это время беспечности и свободы. Она не знала, что Андрей ждет ее признания и недоумевает, почему она тянет с таким важным делом.
Если бы она знала, как он хотел быть отцом и уже смирился с тем, что в его браке детей не будет, то наверно призналась бы в своей беременности сразу. Но у них раньше было много запретных тем, и они до сих пор многого не знали друг о друге.
Как Тина представляла дальнейшие отношения с Андреем? Она скажет ему о ребенке. Она предложит ему участвовать в воспитании дочери. Она будет с ним до тех пор, пока жива их любовь. Она не будет даже помышлять о браке с ним, потому, что не хочет однажды узнать, что он полюбил другую, а она, Тина, теперь подобна ядру на ноге у каторжника. И таскать тяжело и избавится трудно. Брак - это несвобода, которая убивает любовь. Так она думала.
В канун нового года Андрей решил внести ясность.
– Тина, ты не замечаешь, что на твоем этаже после реконструкции кое-что изменилось?
– Да, я заметила, что напротив моей входной двери появилась вторая. А ведь в нашем доме на каждом этаже только одна квартира.
– Если тебе интересно, я мог бы показать, что находится за второй дверью.
– Было бы здорово. Давай посмотрим.
Андрей открыл новую дверь своим ключом, и они оказались в просторной, пока не обставленной квартире с великолепной отделкой. Тина переходила из комнаты в комнату, и ее не покидало ощущение дежавю. Приглядевшись внимательно, она поняла, что отделочные материалы, цветовая гамма, светильники, сантехника и множество других мелочей повторяют ее собственную квартиру. А Андрей, как ни в чем не бывало, продолжал экскурсию.
– Это гостиная, здесь кабинет, вот спальня ... посмотри. Тебе нравится?
На стене спальни висел ее автопотрет с белой розой.
– Андрей, чья эта квартира?
– Моя. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Да. Наверно пора.
– Давно пора.
– У нас будет дочь.
– Когда?
– В середине мая.
– Я счастлив! Почему ты так долго молчала? Я увидел твою картину в Которе, все понял и сразу вернулся в Москву, к тебе. Ты видишь, по плану вход в мою квартиру из другого подъезда. Вернувшись из Черногории, я велел сделать вторую входную дверь рядом с твоей. А если ты мне разрешишь, я соединю наши квартиры аркой. Ребенок должен расти на просторе и в контакте с обоими родителями. Ты согласна?
– Согласна.
Они вышли на лестничную площадку своих двух квартир.
– Тина, ты уже думала, как мы назовем нашу дочь?
– Может быть София? Соня, Софико...
– Софья Андреевна Черкасова. Звучит замечательно!
Андрей подхватил Тину и закружил ее, радостно смеясь.
В это время по лестнице крадучись поднималась Лариса. Она помнила адрес разлучницы, который разведал отец, и решилась нанести визит. Что она собиралась сказать незнакомой женщине? Она и сама не знала. Просто не отпускало прошлое, мучила ненависть и болезненное любопытство. А может она хотела встретить здесь Андрея. Вдруг он ее уже простил? Может быть он к ней вернется?
То, что она услышала, стоя на площадке этажом ниже, выбило воздух из легких, заставило задохнуться слезами. Лариса развернулась и на дрожащих ногах начала спускаться вниз. Она часто останавливалась, пытаясь справиться с истерикой. Когда наверху захлопнулась дверь Лариса села на ступени и тихо завыла.
Какое-то время она провела в ступоре сидя на ступенях, затем поднялась и продолжила спуск.
– Какие восхитительные ноги! Они не предназначены для хождения по лестницам пешком.
Высокий смуглый мужчина смотрел на нее снизу. Его черные глаза горели неподдельным восторгом. Незнакомец улыбнулся и сердце Ларисы пропустило удар.