Жених для ящерицы
Шрифт:
По широкой лестнице мы поднялись на площадку верхнего этажа, на которую выходили четыре звукоизолирующие двери из массива.
На одной я прочитала: «Француз Максим Петрович – председатель Ассоциации фермерских хозяйств».
С такой фамилией председательствовать в Дворянском клубе, а не у фермеров.
Максим Петрович отпер замок и распахнул передо мной дверь.
Ого!
Современный офис ассоциации, обставленный со сдержанным шиком, поражал воображение: стильный и дорогой, он скорее походил на штаб-квартиру правящей партии,
– Присаживайтесь, – пригласил хозяин кабинета, и я с некоторой робостью присела к столу совещаний, оказавшись по правую руку от Максима Петровича.
События разворачивались чересчур стремительно для моего привыкшего к тихой незаметной жизни организма. В сознании не помещалось, что это воплощение мечты, темпераментный, харизматический мужчина, по предварительной оценке настоящий Король, – теперь мой начальник.
– Кофе? Чай?
– Кофе.
– Фаина Романовна, – подняв трубку, небрежно бросил Француз, – два кофе.
Мы переглядывались и улыбались друг другу: я – смущенно, Француз – покровительственно.
Когда в кабинете появилась полная дама средних лет, мы с Максимом Петровичем практически уже были близкими людьми.
– Здравствуйте, – кивнула дама, глядя поверх очков.
Максим Петрович принял поднос с чашками и с напускной суровостью распорядился:
– Оформите Витольду Юрьевну начальником лаборатории, оклад мы обсудим позже.
Я протянула документы, Фаина Романовна покинула кабинет.
Установилась вязкая тишина. Максим Петрович со значением поглядывал на меня, под этими взглядами сердце в груди било в набат, кофе не проглатывался.
– Ха! Вы уже тут кофе хлещете! – уличил нас Жуков, влетев в кабинет. – Есть еще чашка?
– С собой носить надо, – проворчал Максим Петрович.
Арсений плюхнулся с другой стороны стола, напротив меня и тут же принялся сверлить меня взглядом.
Не выдержав перекрестного огня, я поднялась с места:
– Схожу к Фаине Романовне.
К выходу я добиралась в полусознательном состоянии: мои ноги, которые, по утверждению Дашки, являются главным украшением моей фигуры, просто заплетались в косичку под беззастенчивыми взглядами мужчин.
Сирень выкинула первые метелки соцветий, в саду было полно работы, но вместо того, чтобы заняться участком, я определила Триша на постой к Дашке и уехала в командировку за оборудованием, посудой и реактивами.
Бывают в жизни моменты, когда тебя ведет судьба и все складывается почти без усилий с твоей стороны. Очевидно, это был как раз такой момент: не сделав ни одного лишнего движения и не потратив ни одной нервной клетки, я нашла все, что искала, и даже больше. Удалось уложиться в смету и сэкономить на мебели для химлаборатории.
Меня не покидало ощущение, что на моей улице перевернулся наконец грузовик с пряниками.
Даже на вокзале в кассу не было очереди, я сразу
Едва я устроилась за столиком, в заведении появилась девушка.
Я отметила роскошное кожаное пальто оливкового цвета, модный оттенок волос, безупречный макияж и умопомрачительные ботиночки на шпильке. Мне бы тоже пошло такое пальто… Ботиночки при всей своей умопомрачительности в Заречье вещь абсолютно бесполезная. Да и модный оттенок волос – одни расходы, никакой окупаемости. Не для сельской местности штучка, определилась я и успокоилась.
Девушка наметила столик, сняла пальто и, проходя мимо меня, замедлила шаг.
– Ну, надо же, – воскликнула она, – вот так встреча!
Первая мысль – ко мне это восклицание отношения не имеет. Я покосилась на девицу, и первая мысль сменилась другой: меня с кем-то путают.
– Какая неожиданность! – тем временем, подсаживаясь за мой столик, ликовала девица. – Витольда, неужели ты?
Я нацепила вежливую улыбку и подтвердила:
– Да, я.
– Ну только не говори, что ты меня не узнаешь! Состояние человека, который не узнает кого-то, можно сравнить только с состоянием человека, которого не узнают. Одинаково приятно.
Я смотрела на девушку и всеми силами старалась не очень глупо выглядеть.
– Людмила Масленникова! Ну, вспомнила? – подсказала моя собеседница, готовая обидеться.
Наверное, для Людмилы многое изменилось за эти одиннадцать лет, если она забыла, что девушки на нашем курсе все время соперничали за любовь Степки Переверзева и никаких нежных или просто теплых чувств друг к другу не испытывали. Не знаю, чего ждала от меня бывшая сокурсница – что я брошусь ей на шею?
Людмила прочитала на моем лице то, что не должна была прочитать.
– Да брось ты, Витя, – понизила голос однокурсница, – все быльем поросло. Степан погиб, ты слышала?
Я медленно покачала головой, не понимая, о чем это Людка говорит?
– Никто ничего о нем не знает, – быстро добавила Людка, поймав мой ошалелый взгляд, – ходили слухи, что он на военном заводе работал, что-то с химическим оружием связано, хотя у наших мальчишек кафедра была. Помнишь, как они по танку на заднем дворе ползали?
На задворках памяти всплыла залитая солнцем аудитория, распахнутые в колодец двора окна и танк на дне этого колодца. По танку действительно самозабвенно, с детским азартом ползали наши мальчики.
– Никого не призывали, а он как-то попал в армию, – продолжала Людмила, – кто-то говорил, что тесть устроил. Степа ведь женился на дочери какого-то генерала. Помнишь?
– Да, – кивнула я, прислушиваясь к сердцу – оно ныло. Не по Степану – по собственным молодым мечтам и надеждам.
– На заводе несчастный случай произошел, взрыв, пожар – в общем, нет больше Степана.
Мы помолчали, думая каждая о своем.
– А ты все такая же молчунья, – хихикнула после минуты памяти Людка, – может, закажем вина?