Жених для ящерицы

Яковлева Анна

– Не трудно догадаться, – проворчала я, – допустим, он хочет аннулировать сделку по продаже земли. Подведет кучу статей под это, и получится, что мы все преступники и от него зависит судьба каждого из нас. Власть портит людей.

– Ну, тебе-то ничего не грозит, кроме замужества, – намекнула Дарья.

– Думаешь, мне от этого легче? А наше дело?

– Подожди, ты ведь можешь ему предложить долю, – сразила осведомленностью Дашка, – менты сейчас это практикуют: наезжают и просят в качестве отступного долю.

– Ничего

он не получит.

– Что так?

Подруга опять взялась за куриную шейку, а я была уже близка к истерике от отвращения: к себе, курице, Тихомирову и в целом к жизни.

– Дело принципа. Следователь прокуратуры вымогает у бизнеса – да это ни в какие ворота! Мне за него уже стыдно. Так что я с ним об этом даже говорить не стану.

– Ну и дура.

Дашкины слова оказались последней каплей.

– Да, дура! – Слезы затопили глаза, горло и нос.

Я уткнулась в салфетку и издала паровозный гудок.

– Гос-споди, – всполошилась Вахрушева. Ей (да и мне тоже) еще не доводилось наблюдать меня в таком состоянии. – Вить, попей водички.

Дашка сунула мне чашку с водой. Увидев чашку, я завыла еще горше: Тихомиров всегда отпаивал меня водой в трудные минуты жизни!

– Почему я не ящерица?

– Прекрати! – выкрикнула обалдевшая Дашка. – А то я скорую вызову!

Не могу сказать, что на меня больше подействовало – Дашкин визг или угроза вызвать скорую, но я пришла в себя.

– Даш, – призналась я, – я так не рыдала даже из-за Переверзева.

– Ясен пень: климакс все ближе, надежды все призрачнее, – охотно растолковала подруга, – да не переживай ты так, уж кто-кто, а монстр никуда от тебя не денется… если что…

Еще в юности я узнала, что такое морская болезнь, и сказала себе: «Витольда, морской транспорт, как и речной, и воздушный, – это для тебя табу».

И свято чтила зарок, потому что намертво запомнила состояние хаоса в организме и еще потому, что никто не требовал от меня нарушать данное слово.

Мы с Тихомировым не виделись больше двух недель.

За это время я почти ничего не ела, плохо спала, часто плакала, подурнела и похудела и чувствовала себя как на палубе круизного корабля. Меня все время покачивало и подташнивало.

Окружающие нервировали меня тем, что они есть.

По всем признакам, я выполнила пятый, предпоследний пункт плана…

Если учесть, что мы с Тихомировым расстались, то шестой пункт я тоже выполнила и вообще с заданием справилась.

Вот почему, когда Верка с Арсением, как два лягушонка в коробчонке, с шумом подкатили к воротам, проследовали в дом и потребовали моего личного вмешательства в дела, мне захотелось выставить их за порог, закрыть калитку, двери, окна, задернуть шторы, отключить телефон, налить полную ванну воды и утопиться, лишь бы только не встречаться с Тихомировым.

– Витольда, у меня ничего не получается, –

жестикуляция выдавала Веркино близкое знакомство с Италией и итальянцами, – когда не получается у профессионала – нужен герой. Он (имелся в виду Тихомиров) не идет на контакт! Если за дело возьмешься ты, он никуда не денется. Так что быть тебе героем.

– Предлагаешь взять штурмом кабинет?

Верка посмотрела на меня, как на Палыча, когда он мешком свалился к ее ногам в аэропорту.

– С ума сошла? Встреча должна быть приватной! – В зрачках Рысаковой мелькнула проницательность. – Ты чё, болеешь?

– Ага. Отравление продуктами распада любви.

– Сильная любовь, видно, была.

– Да. Последняя.

– И не мечтай! Я тоже думала, что Генка – это последняя моя победа.

– Не все такие везучие.

– Витольда, – проникновенно заговорил Жуков, – ты влюбилась не в того человека. Я предупреждал тебя, между прочим.

– Что ты сказал? – нахмурилась я.

– Я предупреждал тебя, чтобы ты не влюбилась в этого урода. – Жуков кивнул в сторону соседнего участка.

Ну как же, как же: «Женщины – существа странные, чем больше жалости вызывает мужик, тем верней его шансы», – философствовал когда-то за бокалом испанского вина специалист по слияниям и поглощениям.

– Арсений, не говори глупостей, – скривилась я, однако задумалась. Ведь не исключено, что Тихомиров думает так же, как Арсений!

– Ладно, – свернула Верка лирическое отступление, – звони следователю.

Рысакова сунула мне телефон, я покорно набрала Димин рабочий номер, от души надеясь, что не застану его в кабинете.

Мне повезло – рабочий телефон не отозвался. По мобильному Тихомиров тоже не ответил.

– Так, – резюмировала Рысакова, – прячется. Ладно, мы его достанем, где бы он ни был.

Рысакова принялась обзванивать влиятельных людей Заречья и через двадцать минут точно знала местонахождение Тихомирова:

– Витя, следак сидит дома и пьет.

– Пьет?

Тихомиров больше ста граммов водки по воскресеньям не принимал.

– У мужиков это случается, – просветила Верка, – собирайся, подруга, поедешь к Тихомирову домой.

– Исключено. – Свидание с Королем после расставания – такого пункта в моем прейскуранте не было.

– Придется, – отрубила Рысачиха.

Я цеплялась за любую возможность отвертеться:

– О чем говорить с пьяным?

– Сообразишь. – Верка порылась в сумке, выложила на стол косметические наборы сказочной красоты. – Румяна наложи, а то ты какая-то бледненькая.

Верка мне льстила.

Синяки под глазами, ввалившиеся щеки, обиженный рот и морщинка между бровями – никаким румянам было не под силу скрыть автографы судьбы, но я с восторгом девочки-подростка открывала одну коробочку за другой и удовлетворяла зуд визажиста.