Жених-горец

Хауэлл Ханна

— Значит, вы скоро закончите с этим чтением?

— Да. — Она глотнула вина и удивилась, что оно немного горчит. Но потом решила, что со сладким печеньем оно будет гораздо вкуснее. — Я думаю, эти записи лучше где-нибудь закопать. Потому что Эллис когда-нибудь может наткнуться на них, а это совсем ни к чему.

Они обменялись еще парой фраз, и Джорди наконец ушел. Илза нахмурила брови. Она солгала этому человеку и пыталась понять, почему ей захотелось скрыть от него правду. Дэрмот, насколько она успела заметить, доверял своему вассалу. Да и ни для кого не было секретом, что она собирается прочитать записи леди Анабель, чтобы найти там след таинственного врага Дэрмота. Однако, когда Джорди спросил,

не нашла ли она что-нибудь, Илза вдруг ощутила необъяснимое волнение и его любопытство показалось ей подозрительным. Возможно, она просто заразилась от вечно настороженного Дэрмота? Вздохнув, Илза снова вернулась к своему чтению.

Прошло довольно много времени, и Илза уже успела выпить все вино и съесть несколько печений, когда ей наконец удалось найти подтверждение своим догадкам. Драгоценная Любовь была частью жизни Анабель с самого начала. Впервые они встретились, когда Анабель отослали на воспитание в замок женщины, о которой в дневнике упоминалось как о «Л.О». Илза прикинула возраст Анабель. Наверное, в то время ей было лет четырнадцать, однако у нее уже имелись любовники. Впервые Анабель занялась сексом не по своей воле, в этом Илза не сомневалась. Наверное, именно тогда Анабель и возненавидела мужчин.

Всех, кроме Драгоценной Любви, поправила она себя. Если Анабель любила этого человека, почему не вышла за него замуж? Почему ей доставляло удовольствие постоянно предавать его и изменять ему? Было похоже, что Анабель и Драгоценная Любовь частенько сплетничали о любовниках первой, сначала ругались, а потом вместе осмеивали их. Илза подумала, что это очень странно.

Интуитивно Илза открыла один дневник на том месте, где Анабель описывала постельную сцену со своей Драгоценной Любовью. Потом сделала то же с другими тетрадями и разложила их на столе. Попивая вино, она прочла их все, от первой до последней. То, как Анабель описывала свои занятия сексом с Драгоценной Любовью, сильно отличалось от того, как она описывала подобные сцены с другими мужчинами. Ее тон терял свою обычную резкость, но иногда в ее словах звучал неприкрытый триумф, и Илза поняла, что временами этот мужчина совсем не хотел заниматься с ней любовью, но Анабель каждый раз удавалось его соблазнить. У Драгоценной Любви были мягкие руки, нежная кожа и приятный запах. Анабель ни разу не упоминала о гениталиях своей Драгоценной Любви, хотя делала это в отношении всех других мужчин, с большим удовольствием описывая все в мельчайших подробностях. Драгоценная Любовь был меньше ростом, чем сама Анабель, у него были красивые волосы.

Илза выругалась, залпом допила вино и заново прочла все описания. Она была уверена, что только что обнаружила что-то чрезвычайно важное, и сердце ее бешено забилось. Мягкие руки, нежная кожа, сладкий запах, маленький рост, красивые волосы, приятный голос, изящные ступни. Илза внимательно перечитала каждое слово, записала их на отдельном листочке и дважды перечитала свои записи. После чего подписала снизу еще одну фразу, в которой Анабель нахваливала свою Драгоценную Любовь: «Знает, как и где трогать женщину, чтобы доставить ей неземное удовольствие, знает нужды и желания женщины, как ни один мужчина».

— Черт, как же я с самого начала этого не поняла? — пробормотала Илза и решила срочно найти Дэрмота.

Внезапно ее прошиб холодный пот, ноги начали подкашиваться, и Илза схватилась за стол, чтобы не упасть. Ей вдруг стало нехорошо, и с каждой минутой становилось все хуже. Наверное, она начинает заболевать. Чтобы не перепутать дневники на столе, она отошла подальше. Боль, внезапно скрутившая ее внутренности, была такой сильной, что Илза закричала и, упав на колени, скрючилась, держась обеими руками за живот. Ее вырвало прямо на пол, и на минуту она почувствовала себя лучше, но затем боль вернулась с новой

силой. Обхватив живот руками, она попыталась встать, но не смогла и на четвереньках поползла к двери. Она услышала, как кто-то быстро бежит по коридору, и попыталась позвать на помощь, но тут ее снова вырвало. Илза упала на бок, сжавшись в комок и сжимая руками живот в тщетной попытке облегчить сжигающую ее изнутри боль.

— Илза!

— Что-то не так, — прохрипела она, когда встревоженные Гейл и Фрейзер склонились над ее дрожащим телом. Женщины подхватили ее на руки и понесли в спальню.

— Очевидно, ты серьезно заболела, — предположила Фрейзер. — Мы должны уложить тебя в постель.

Илза снова начала корчиться от боли, и Фрейзер тихо выругалась.

— Боже, как больно! — закричала Илза. — Господи, да помоги же мне!

В комнату влетел Сигимор, следом за ним — на полшага сзади — Дэрмот. Потом Тейт и Нэнти. Как только Сигимор приблизился к ней, Илза высвободилась из рук Фрейзер. Ей было очень плохо, и Дэрмот почувствовал, что содержимое его желудка тоже просится наружу. Сигимор поднял Илзу на руки и понес к двери.

— Вино… — прохрипела она.

— Что, «вино»? — спросил Дэрмот.

— Горькое. Слишком горькое. — Она снова начала корчиться, и Сигимор сильнее сжал руки, чтобы не выронить свою сестру. — Вино сжигает меня изнутри!

— Фрейзер, спрячь вино куда-нибудь подальше, чтобы мы могли позже взглянуть на него, — велел Дэрмот и поспешил следом за Сигимором, остановившись только для того, чтобы послать слугу за Глендой.

Лишь вчетвером — Дэрмоту, Сигимору, Гейл и Фрейзер — удаюсь раздеть Илзу, надеть на нее чистую рубашку и уложить в постель. Тейт и Нэнти беспомощно стояли у двери. Ее вырвало еще два раза, а боль становилась все сильнее и невыносимее. Илза говорила разумные вещи, а значит, боль не сделала ее безумной. Дэрмот о чем-то говорил ей, но Илза не могла ему ответить. Она даже не понимала, о чем он говорит.

Дэрмот решил, что им придется привязать ее к кровати, как вдруг Илза внезапно затихла. Сигимор и Дэрмот замерли на месте, не в силах пошевелиться от страха, но Фрейзер первой поняла, что это всего лишь обморок, и сказала об этом мужчинам.

— Помоги мне все убрать, Гейл, — попросила Фрейзер.

— Нет! Подождите! Не трогайте это! — вскричала Гленда, вбегая в комнату.

Пока Гленда изучала то, что вышло из желудка Илзы, Дэрмот взял из рук Фрейзер влажную ткань и нежно обтер лицо жены. Он старался быть терпеливым, когда Гленда молча подошла к кровати и принялась внимательно осматривать Илзу. И вдруг Илза открыла глаза и посмотрела на Дэрмота. Тот нахмурился, потому что в ее глазах отчетливо увидел страх.

— Вино, — произнесла она голосом, больше похожим на шелест листьев на легком ветерке. — Вино было слишком горькое.

— Какое вино? — требовательно спросила Гленда. Фрейзер показала на поднос с вином и печеньем, который принесла в спальню.

— Где ты взяла это вино? — спросил Дэрмот.

— Ты мне прислал, — ответила она и застонала, схватившись за живот. Но вино оказалось очень горьким. И оно сжигает меня!

— Это яд, — вынесла вердикт Гленда, снова подходя к кровати. — Яд подсыпали в вино.

— Нет! — прошептал Дэрмот и торопливо отступил, когда Сигимор рванулся к нему.

Дэрмот вынул свой меч на долю секунды позже, чем Сигимор выхватил свой. Тейт встал рядом с братом, а Нэнти — плечом к плечу с Дэрмотом. Юноши тоже обнажили свои мечи. Фрейзер закричала, но на нее никто не обратил внимания.

— Ты хотел убить ее! — процедил Сигимор. — Тебе не хватает терпения выжить ее отсюда своими злобными замечаниями, да?

— Нет, — запротестовал Дэрмот. — Я никогда бы не…

— Она сама сказала это. Вино было отравлено, а послал его ты.