Женихи воскресают по пятницам
Шрифт:
Игорь Николаевич вытащил из принесенной с собой папки несколько листков.
– Полюбуйся на анализы. Галина, Марина и Инна Станиславовна убиты одним ядом. Наш токсиколог Ваня Рябов гений! Правда, я считаю его маленько сумасшедшим, парень только об отравах и думает, постоянно книги о них читает, обожает старинные манускрипты, душу за них отдать готов, изучает материалы международных конференций…
– Короче! – рявкнул Роман. – Нас твоя «шестерка» не интересует.
Я вздрогнула, никогда не слышала, чтобы Звягин говорил таким тоном.
– Ладно, – неконфликтно согласился Игорь Николаевич. – Но я никогда ничего не говорю зря. Крайне любознательный Ваня за неделю до того, как увидел анализ крови Галины, прочитал монографию американского токсиколога-историка
– Ему отрубили голову, – ухмыльнулась Роза Игнатьевна, забыв об имидже выжившей из ума бабки. – Согласись, это мало похоже на отравление.
– Я не силен в истории, – признался Игорь, – привел неправильный пример из-за своей дремучей безграмотности. Но суть не в этом. Монография Бруно посвящена яду, который назывался «Нежный поцелуй». Очень сильная и коварная штука, распространенная в прошлом в Италии. Может попасть в организм любым путем – через еду, питье, посредством инъекций, не имеет ни цвета, ни запаха, ни вкуса. Изобретателями данного яда называют итальянских алхимиков, вроде они нашли нужную комбинацию разных ингредиентов. Но, вероятно, они раскопали рецепт в каких-то древних книгах. Фамилия того, кто первым использовал «Нежный поцелуй», естественно, неизвестна. В конце восемнадцатого века весьма популярную ранее отраву почти перестали продавать.
– Спрос упал? – фыркнула Роза Игнатьевна.
– Верно, – согласился Игорь, – появились другие, более простые в производстве препараты. «Нежный поцелуй» готовился долго, надо было тщательно соблюдать пропорции, что при отсутствии электронных весов превращалось в большую проблему. Понятное дело, произведенный с трудом яд стоил больших денег. Но, в отличие от других составов, «Нежный поцелуй» хранится столетиями, не меняя своих качеств. В своей книге Бруно Хапиц рассказывал об одной французской аристократической семье, в которой из поколения в поколение умирали дочери. «Проклятие Франсуазы» – так называли болезнь, от которой молодые цветущие девушки уходили на тот свет. Хапиц заинтересовался казусом, начал расследование и докопался до истины. Действительно, после своего первого бала умерла красавица Франсуаза. Одежда тогда не продавалась в бутиках, шить ее было очень дорого, платье и белье передавались по наследству. Наряд покойной Франсуазы сложили в сундук и достали потом для другой дочери, которой он подошел по размеру. Бруно предположил, что платье и было пропитано отравой. Ученый поехал в долину Луары, где до сих пор в своем замке живут прямые потомки той аристократической семьи, и вскрыл их склеп. Старинное платье не сохранилось, но вот в останках всех умерших девушек обнаружились следы яда «Нежный поцелуй». Выходит, несколько веков назад некто пожелал убить Франсуазу, вымочил платье в отраве, высушил его и, затаив дыхание, ждал, когда ни о чем не подозревающая девушка отправится на бал. Вот только преступник и предположить не мог, что яд сохранит свои свойства навсегда и будет истреблять сначала сестер, а затем и потомков семьи Франсуазы.
– Впечатляющая история, – буркнул Роман.
– «Нежный поцелуй» убивает не сразу, – продолжал Игорь. – Процесс может занять от суток до месяца.
– Надо тридцать дней носить блузку? – заинтересовалась Роза Игнатьевна.
– Нет, достаточно один раз ее померить, снять и более не прикасаться к шмотке, – пояснил Игорь, – если яд контактировал с вами, он непременно подействует. Галина, Инна Станиславовна и Марина погибли от «Нежного поцелуя». И если бы не редкостная любознательность Ивана, никто бы не узнал, что произошло. Книги и доклады Хапица интересны лишь узким специалистам, хотя кто-нибудь из писак, вроде Милады Смоляковой, мог бы сделать из его научных работ детектив.
Роман Глебович сложил руки на груди.
– Бред! И где современному человеку взять этот поцелуй?
У Игоря Николаевича на лице появилась лучезарная улыбка.
– А там, где сейчас все берут. Вбейте в поисковой системе слова «отравить
– Токсиколог ошибся! – не успокаивался Роман.
– Нет, это исключено, – возразил собеседник.
– У нас нет одежды, передаваемой по наследству, – скривилась Роза Игнатьевна, – жена Романа одевалась исключительно за океаном, летала в Америку, пользовалась изделиями нескольких модных фирм, никакого старья не носила. И вы что, полагаете, будто Инна обменивалась вещами с прислугой, с Галиной? А Марина? Она появилась у нас незадолго до свадьбы с моим несчастным, безвременно ушедшим из жизни сыном.
Роза Игнатьевна прикрыла глаза рукой.
– Бабушка, тебе дать воды? – заботливо спросил Роман.
Старуха слабо кивнула.
– Не стоит продолжать ломать комедию, – засмеялся Игорь Николаевич. – Неужели вы думаете, что я не озаботился узнать о вас правду?
Роман, успевший встать из кресла, замер, а старуха отвела от лица ладонь и быстро спросила:
– Какую?
Игорь Николаевич сказал:
– Наконец-то начинаем нормальный разговор. Давайте я изложу вам одну историю, вы ее выслушаете, а затем мы коллегиально найдем ответ на исконно русский вопрос: что делать? Придется нам вернуться в далекие времена, аж в пятидесятые годы двадцатого века. Итак, красавице Розе восемнадцать лет, но она уже вдова и мать Глеба. И прямо сразу придется развенчивать первую ложь. Роза Игнатьевна всегда говорит, что ее любимый, рано усопший муж Лев Романович был обеспеченным человеком, ученым, постоянно ездил в командировки, мало времени проводил с семьей. Мол, служба Льва была секретной, он работал на оборону, был связан с космическими исследованиями. После внезапной трагической кончины доктора наук государство заботилось о его жене, выплачивало хорошую пенсию, ну и так далее. Все ложь!
Роман заморгал.
– Что именно?
– Все, – повторил Игорь Николаевич. – А правда не слишком красива.
И продолжил рассказ…
Юная Розочка влюбилась в неподобающего парня. Юноша был хорош собой, играл на гитаре, пел песни и… зарабатывал на жизнь мелким воровством. У Розы не было родителей, отец и мать ушли в первые дни Отечественной войны на фронт и не вернулись. Девочку воспитывала не очень заботливая, любящая выпить бабушка, которая даже не вздрогнула, когда внучка, едва закончив восемь классов, забеременела и ушла жить к любовнику. Странно, но двадцатипятилетний Лев женился на девочке.
После войны в СССР брак оформляли быстро, никаких торжеств не устраивали, по Москве на лимузинах не катались, в ресторанах не гудели. У народа не было денег на походы в них. Как правило, девушка, надев сшитое, а то и перешитое кем-то из родственниц парадное платьишко, брала под руку парня, и они пешком шли в загс. Дома счастливых новобрачных ждал не особо богатый стол и веселая компания, к которой, не стесняясь, присоединялись соседи. Семейная жизнь начиналась в одной комнате со свекром и свекровью, в углу, отгороженном занавеской. О путешествиях в заморские страны даже не представляли. Молодожены мечтали… нет, не об отдельной квартире – зачем думать о несбыточном – надеялись получить собственный, крохотный чуланчик с хорошо запирающейся дверью, чтобы не слышать по ночам недовольный голос матери мужа: «Чего там возитесь, раскладушкой скрипите? Спать пора, завтра рано на работу».