Женихи воскресают по пятницам
Шрифт:
Роман Глебович махнул рукой.
– Да что толку? Едва Маргарита появлялась рядом, Нина делалась ниже ростом, втягивала голову в плечи и безо всякого на то повода стонала: «Прости, мамочка». За что она просила прощения? Сколько раз я спрашивал, а четкого ответа не получал.
– Однако забитая девочка не побоялась забеременеть до свадьбы и пошла на скандал с матерью ради жизни с тобой, – отметил Игорь Николаевич.
– Она меня очень любила, – вздохнул Роман.
– Но странной любовью! – фыркнула Роза Игнатьевна. – И вовсе не была Нина запуганной и несчастной. Хитрости в девчонке хватало.
Глава 32
– Бабушка, Нина меня любила, – повторил Роман. – А я был слишком молод, чтобы оценить ее чувство и справиться с ним.
Роза Игнатьевна погрозила внуку пальцем:
– Вот-вот. Слово «справиться»
– Наверное, жена устраивала Роману скандалы? – вкрадчиво спросил Игорь. – Орала, швырялась предметами, а свежеиспеченная прабабушка невольно вспоминала Анну.
– Нет, – категорично отрубил Роман. – Впрочем, не знаю, о чем думала бабушка, но моя первая жена и моя мать разные люди.
– Ты не прав, – мрачно перебила Роза Игнатьевна. – Да, Игорь, я часто сравнивала Анну с Ниной и недоумевала, каким образом разные мужчины нашли себе таких похожих женщин.
– Удивительное заявление! – возмутился олигарх. – Мама всегда кричала, Нина говорила шепотом. Мать устраивала побоища в квартире, ни в грош не ставила репутацию семьи, распускала язык во дворе, ревновала мужа даже к собаке, которую тот случайно погладил, а моя жена всегда спешила исполнить мои желания, не сидела во дворе на лавочке, ни одному человеку не обронила ни словечка о семейных проблемах.
– Дурак, – с жалостью вымолвила старуха. – Бумажки разные, но разверни их – конфета одна. Чего хотела Анна? Получить Глеба в безраздельное пользование. Хороши ли методы, которыми она пыталась поработить супруга? Понимала ли психологию Глеба? Нет и нет. А чего хотела Нина? Того же – поработить Романа целиком и полностью. Но, в отличие от Ани, она была умна и давила на жалость. Сколько раз Нина говорила Роману: «Мы должны всегда и везде показываться вместе, так делают муж с женой. Неправильно отдыхать отдельно». Бедный Рома пытался выцарапать у супруги хоть крошку свободы, но безрезультатно. Если он хотел пойти куда-то без Нины, та принималась заунывно канючить: «Я тебе разонравилась». Она не кричала, не скандалила, понимая: истерикой мужа не удивишь, тот в детстве спектаклей насмотрелся, а вот женское отчаяние ему в диковинку. Сядет красотка на ковер, слезы по лицу бегут, она их глотает и шепчет: «Конечно, Ромочка, я понимаю, ты решил повеселиться. Ступай, любимый. Я же тебе в тягость». Методы и Анны, и Нины были разные, но суть одна. Первая ничего не добилась, а вторая поначалу преуспела. Увидит Роман, как жена убивается, и с порога назад поворачивает. Я ему один раз посоветовала: «Не иди на поводу у манипуляторши. Хотел посидеть с приятелями? Ступай, не оглядывайся! А я тебе потом скажу, через сколько секунд после твоего ухода Нина успокоится и у телевизора усядется. Она шантажистка!»
Роман прочистил горло.
– Бабушка ошиблась. Честно говоря, мне и правда надоело с женой, как с кандалами, повсюду таскаться. Нина не компанейский человек была – всем весело, а она в меня вцепится и на всех букой глядит. Танцевать можно лишь с ней, разговаривать тоже. Упаси боже мне другой девушке улыбнуться или что-то приветливое сказать, у Нины тут же глаза полны слез, губы трясутся, руки ходуном ходят. Она полагала, что семейная пара – это два скованных друг с другом человека. Но я так не мог. Поэтому решил послушать бабушку, сказал жене: «Ухожу на день рождения к Косте Смирнову». Нина сразу к шкафу понеслась, на ходу спрашивая, какое платье надеть. Я ее пыл остудил. Мол, иду один, Костя собирает мальчишник, никого из женщин не зовет. Нина опустилась на ковер и давай стенать: «Не нужна тебе…» А я ей ответил: «Плачь сколько влезет. Если считаешь меня комнатной собачкой, которая исключительно из рук хозяйки ест, то ошибаешься». И ушел. Через полчаса Роза Игнатьевна зашла в нашу спальню – Нина сидела на полу и плакала. Спустя еще тридцать минут ничего не изменилось. Она не сдвинулась с места, пока я отсутствовал. Вся опухла, отекла, начала задыхаться, затем у жены случилась паническая
Игорь Николаевич кивнул.
– Видел парочку женщин в таком состоянии. Вероятно, врачи бы со мной не согласились, но, по-моему, бабы сами себя до больницы доводят. Вместо того чтобы сказать себе: «Прочь плохие мысли из головы!» – они внушают себе всякую ерунду типа «я скоро умру». Панические атаки часто случаются от лени. Если много свободного времени, а делать нечего, в башку и лезет чертовщина.
Роман потер рукой лоб.
– Мобильников тогда еще не было, я вернулся около полуночи – специально подольше задержался, хотел Нине показать, что ее шантаж перестал работать. А в доме врачи. Жене стало плохо, уколы ставят, капельницу налаживают, в больницу увозят. Она ничего не изображала, паническую атаку невозможно сыграть, повышение давления не сымитировать. Я понял: Нина больна.
– И началась у нас катавасия, – грустно перебила внука Роза Игнатьевна. – Мне невропатолог объяснил: раз паническая атака однажды приключилась, она будет повторяться.
– Не обманул врач, – поморщился Роман. – Так и покатилось: чуть Нина расстроится – начинается приступ.
Игорь Николаевич склонил голову и вернулся к своему рассказу:
– Светлана, жена Станислава, умерла рано, Елкин остался вдовцом. Кого ни спроси, все в один голос твердят, что мужчина, о чьей хладнокровной жестокости ходили легенды, обожал свою дочь Инну, появившуюся на свет, когда родитель еще не окончил школу, и нежно относился к Роману. Стасик… Слушайте, мне надоело ходить вокруг да около и вести интеллигентный разговор с реверансами! Мы здесь одни, прикидываться не перед кем, ситуация в вашей семье сложилась на сегодняшний день более чем серьезная, я вам помогаю не первый год, поэтому…
– …Рылся носом в чужом белье, – зло перебила его Роза Игнатьевна. – Косил под друга, а сам собирал компромат на работодателя.
Игорь Николаевич стукнул ладонью по колену:
– Расставим акценты. Я никогда не проводил с вами свободное время, запросто на чаек не заглядывал и по-пустому Роману не звонил. У нас деловые отношения. Я служу, мне платят.
– И очень даже много! – снова перебила Роза Игнатьевна.
– Не спорю, – согласился Игорь, – деньги хорошие, но я их стою. Выполняю любую просьбу Романа. Подчас ему и не надо ко мне самому обращаться, звонит Феликс. Просит, например, пробить нового шофера по базе, и я за пару минут выясняю прошлое парня.
– Очень сложное, опасное дело, – фыркнула старуха.
Я оценила: Игорь Николаевич может похвастаться умением владеть собой. Он и сейчас не огрызнулся, а вполне мирно продолжил:
– Изучить чужую биографию подчас нелегко, и у нас бывали сложные моменты. Ведь так, Роман? Далеко ходить не надо. Когда Феликс сообщил о внезапной смерти Галины, я примчался сразу и сделал так, чтобы кончина экономки считалась ненасильственной, по заключению эксперта, прислуга умерла от инфаркта. Но Роману Глебовичу надо знать правду, поэтому я сейчас провожу неофициальное расследование. Что же касаемо вашей семейной истории… Сотрудничая с богатым, влиятельным человеком, приходится держать ухо востро, работодатель может захотеть от тебя избавиться по разным причинам. Поэтому нужно знать его подноготную. Если Роман решит нанять на мое место другого мастера по улаживанию щекотливых ситуаций, я должен быть спокоен за свою безопасность. Того, кто слишком много знает, ожидает подчас незавидная судьба. Поэтому я приберег для себя этакую охранную грамоту – кое-какие бумаги, рассказывающие о деталях биографии Романа, Станислава, Розы Игнатьевны и Глеба, хранятся в надежном месте. Если со мной случится непредвиденное, на свет выползет правда о Звягиных. Я буду в могиле, но и вам несладко придется. Мы не друзья, а партнеры. Я предлагаю честную сделку: говорим откровенно и вместе решаем, как поступить. Роза Игнатьевна!
– Что? – сердито откликнулась старуха.
– Я не сомневаюсь в том, кто убил Анну, – сказал Игорь Николаевич. – Вы долго терпели выходки невестки, а когда стало ясно, что ничего хорошего Глеба не ждет, попросили Стасика о помощи.
– Докажи! – рявкнула старуха.
– Не могу, – честно ответил собеседник. – Но знаю точно: было так, как я думаю. Вы дали Анне какое-то лекарство, оно вызвало у нее сердечный приступ, когда дома никого не оказалось. Теперь о Романе.
– В момент смерти матери я был в школе, – тихо произнес олигарх. – Признаюсь, ни горя, ни печали от ее кончины я не испытал, но ни малейшего отношения к произошедшему не имею.