Женить нельзя помиловать
Шрифт:
Это стало последней каплей в чаше моей скорби. Она перехлестнула через край и внезапно обернулась такой же жгучей злостью и даже ненавистью ко всему, что меня окружает. На какой-то период я утратил рассудок и принялся проклинать всех и вся. Я проклинал себя и свою глупость. Виконта Хмурилли и дядюшку Самуила. Меч-Закладенец и эту мерзкую чайку. Богов и свою судьбу. Я в исступлении катался по песку, давясь проклятиями на трех языках и просто какими-то нечленораздельными звуками, которые невозможно описать. Потом вскочил и принялся крушить все вокруг: свою хибару, рабочий инвентарь — все. На моем пути
То есть, что это портал, я тогда не знал. Для меня это была просто сияющая дыра в воздухе. Я даже подумал, что боги, должно быть, разгневались на мои слова, и сейчас грянет воздаяние нечестивцу. Правда, в тот момент любая участь казалась мне предпочтительней такой жизни. Поэтому я расстелил на песке остатки своего одеяла, лег на него пластом, глазами к небу, и стал ждать конца…
На следующее утро меня разбудили крики чаек. Разлепив веки, я некоторое время пытался прийти в себя и вспомнить, кто я и как сюда попал. Первое, что я увидел, поднявшись на ноги, — портал. Он по-прежнему сверкал и переливался, даже не думая изрыгать молнии, небесный огонь или еще какую-нибудь кару на нечестивца и богохульника Шлемазла. Он просто был. А вот моя жаровня, как я выяснил, тщательно осмотрев все вокруг, таки исчезла.
— Провалилась, — ехидно уточнил Бон.
— Именно. Подумав немного, я нашел полусгнившее яблоко и, подойдя к порталу, закинул его туда. Яблоко исчезло. Часа через два, когда оно так и не появилось, в портал отправился сапог без подошвы. Еще через час — половина глиняного кувшина.
Так я развлекался до глубокой ночи. Светящийся овал совершенно равнодушно поглощал все, что я ему ни скармливал сначала в единичном экземпляре, а под конец — большими лопатами. Наследующее утро, выгрузив в него две тачки подряд, я кое-как привел себя в порядок и отправился к своему непосредственному боссу — главному начальнику свалки. Еще через три дня я стал главным (и единственным в своем роде) магом-утилизатором на службе градоначальника — с отдельными покоями во дворце, дюжиной слуг, бесплатной кормежкой и жалованьем пять золотых в неделю.
— Совсем неплохо, — оценила Глори. — И в чем заключается ваша служба?
Лепрехун махнул рукой:
— Ничего особенного. Работка — не бей лежачего. Каждый день, на восходе и закате, меня приносят к порталу, и я заклинаю Мусорных демонов, дабы они не вырвались на свободу.
— Это нас, что ли? — не удержался я. Шлема потупился:
— Ну, вроде того…
— И в чем состоит заклинание?
— Так… Прыжки на месте, махи руками в разные стороны и прочие элементы лечебной гимнастики вкупе с невнятным бормотанием и гримасами. А кроме того, за последние два месяца я извел изрядное количество свечей и благовоний. Само собой, за казенный счет.
— А что, без этого всего портал не работает? — невинно поинтересовалась Глори.
— Вы не хуже меня знаете, что работает, — фыркнул лепрехун. — Но должен же я поддерживать свое реноме великого мага и уникального специалиста. Если градоначальник узнает, что страшные Мусорные демоны всего лишь выдумка, а портал, ежемесячно
— Но неужели же в городе нет других магов, которые могли раскрыть ваш обман?
— Есть, конечно, но они не будут мараться в прямом и переносном смысле, к тому же градоначальник слишком ко мне благоволит, чтобы поверить просто словам. Он обо мне даже поговорку придумал: «Мал золотарь, да дорог». И хотя я совсем не золотарь, но…
— Значит, вы ничего не делаете и лишь гребете деньги лопатой? — подытожил Бон.
— Что вы, отнюдь не лопатой! — замахал руками Шлема. — Разве что совочком… А теперь я надеюсь услышать вашу историю. Наверняка она ничуть не менее захватывающая, чем моя.
Что ж, можно и рассказать. Тем более что в последнее время мы так часто рассказывали о своих мытарствах, что хоть в профессиональные сказители подавайся. Так и вижу себя, завывающего на рыночной площади под аккомпанемент чего-нибудь струнного. На худой конец, одолжу у Друзя его Вещий баян…
После того, как Шлема выслушал отредактированную версию похождений «Глори и Ко» в поисках яйца феникса, я поинтересовался:
— Насколько я понимаю, самостоятельно закрыть портал вы не в состоянии?
— Совершенно правильно понимаете. И, спешу заметить, не имею к тому никакого душевного расположения.
— Но вы же должны осознавать, какие проблемы он создает в Дальне-Руссианском Пределе?
— Осознаю и даже сочувствую, но помочь ничем не могу. Я тоже хочу кушать и желательно что-нибудь получше жареной рыбы без соли.
— Да что вы с ним рассусоливаетесь?! — наконец-то нарушил молчание гном. — Дать паршивцу по голове, и вся недолга!
— Можете, конечно, и дать, — покладисто закивал Шлема. — Но только я бы сильно не советовал.
— Это еще почему? — воинственно встопорщил бороду Римбольд.
— Потому что тогда я, точно, ничего не скажу — раз; потому что с минуты на минуту сюда заявится уйма народа поглазеть на то, как их маг будет изгонять демонов, — два; и потому что у меня к вам есть деловое предложение — три.
— Что ж, мы — само внимание, — кивнула Глори. Судя по тому, как загорелись ее глаза, мы подошли к самому интересному. И хотя о мастерстве лепрехунов торговаться давно ходят легенды, по сравнению с моей любимой они просто дети.
— Я очень хочу вернуть назад свой меч.
— Догадываюсь.
— Если он вернется ко мне, изображать из себя великого мага уже не будет нужды.
— Логично. Стало быть, вы хотите, чтобы мы нашли его и привезли вам?
— Именно. По-моему, это вполне равноценный обмен.
— Для вас, но не для нас. Вы ведь только что сказали, что понятия не имеете, как закрыть портал.
— Не отрицаю. Но вы, если я все правильно понял, действуете по поручению весьма могущественной чародейки. Принесите мне Меч-Закладенец, и я с радостью отправлюсь к ней вместе с вами. Пусть пошарит в моем сознании и попробует самостоятельно создать закрывающее заклинание на базе открывающего. В любом случае, после закрытия портала мне придется уносить из Варракеша ноги, а другой мир куда как предпочтительней любого места для того, чтобы отсидеться.