Женитьба дядюшки Жиля
Шрифт:
– Ой, как всё мило, - восхитилась её величество Маргарита, войдя в комнату.
Страдающий принц, очевидно, чтобы меньше страдать, развлекал себя освещением – по стенам переливались всеми цветами радуги разнообразные шарики, Аделин бы оценила очень высоко.
– Всё для вас, дорогая Маргарита, - улыбался принц.
– Знаете, нам сейчас для счастья не хватает только брата госпожи Мадлен, его супруги и их гитары, - продолжала тем временем Маргарита.
– Супруга Саважа ещё и поёт? – изумился принц.
– А вы не слышали? Ещё
Мадлен знала, что Жанно неравнодушен к музыке – у него хорошо получалось ещё в детстве. Но вот, оказывается, небеса ему ещё и супругу такую же послали – это ли не счастье? Ох, пусть он будет самым счастливым из их семьи, он заслужил, думала Мадлен, усаживаясь за стол.
А место ей оставили – рядом с принцем. По другую сторону от него сидела Жакетта, а напротив них – хозяин дома в окружении королевы Маргариты и госпожи Жийоны.
За ужином смеялись, мужчины рассказывали всевозможные истории, и королева – тоже. А потом оказалось, что принц дремлет, и Жакетта при помощи Лионеля переправила его на кровать и накрыла одеялом.
– Завтра утром боль уйдёт совсем и будет, как новый, - улыбнулась Жакетта Лионелю и Мадлен. – То есть – как обычно. Излечить его совсем мне пока не удаётся, но я могу очень немногое.
– Вы очень хороший целитель, Жакетта, - покачал головой Лионель. – И родич вас очень высоко ценит.
А Мадлен подумала, что, наверное, принц в целом хороший человек – раз у него такая дочь, и раз она так к нему относится, несмотря на то, что росла совершенно без его участия.
Наутро, согласно всем предсказаниям Жакетты, Жиль проснулся здоровым и бодрым. Правда, судя по солнцу, это было вовсе уже не утро, а что-то ближе к полудню.
Жакетта умудрилась добыть из городского дома камердинера Венсана, тот принялся охать и ахать, что Жиль снова куда-то вляпался, хоть и знает, что вляпываться ему нельзя. Жиль даже подозревал, что зять-маршал, удруживший ему Венсаном, избавился от того исключительно из-за его неумеренной болтливости. Венсан был круглым, жизнерадостным, ворчливым и столь же лысым, как его господин. И он боготворил Жакетту – после того, как та вылечила ему какое-то неприятное застарелое явление, о сути которого Жиль так ничего и не узнал.
Венсан кудахтал, но – отмотал с ноги вонючую примочку, подал умывание и одежду, и завязал все шнурки, да так, что потом их не вдруг развяжешь обратно, и с ювелирной точностью надел чулок и сапог на больную ногу. И сообщил, что завтрак уже произошёл, но он сейчас велит, чтобы господину Жилю всё подали.
Господин Жиль согласился с такой диспозицией, но предложил, чтобы подали в гостиную – там, наверное, происходит какая-то жизнь, а мало что на свете Жиль так не любил, как скучать в одиночестве.
Но увы, в гостиной никого не было. Жиль подумал, что неплохо было бы проведать госпожу Мадлен, и у него даже есть отличный повод – ведь нужно вернуть ей чудесные тёплые и мягкие чулки, в которых было так хорошо спать! И он в самом деле задумался о паре тех щенков, что вырастают в собак, которые столь велики, что способны загрызть врага, и столь разумны, что им можно доверить стадо. Какие-то стада у него точно есть, за ними тоже нужен пригляд. Ну и в целом щенки – это весело.
Он отправился наверх, на третий этаж, и так погрузился в раздумья, что за поворотом лестницы едва не запнулся о плачущую маленькую девочку. Да-да, маленькую девочку, дочку госпожи Мадлен. Ту самую, которую он уже как-то нёс до комнаты – давным-давно, ещё в столице. Шарлотта, её зовут Шарлотта.
– Доброго вам утра, госпожа Шарлотта! Отчего вы плачете? – ему показалось, что даже невидное сейчас небо за окном нахмурилось, так горько плакала девочка.
Она подняла на него взгляд своих вишнёвых глаз, вздохнула – и снова заплакала, ещё горше.
– А у неё свинья Жак пироженку забрал, - сообщила её сестрица, та самая, которая уже маг. – А мне запретили пугать его магией, а то я бы уже.
Девочка спускалась по той же лестнице сверху.
– Это тот самый, которого ты вчера загнала на стену? – уточнил Жиль.
– Ага. Он там, поди, в штаны со страху наложил, и теперь будет нам всем мстить, - девочка наморщила нос. – Я думаю, это он у Мари иголку погнул. У неё, конечно, есть ещё, но та была золочёная, и Мари её очень любит. Она тоже плачет, только в нашей комнате.
– А где ваша матушка?
– Утешает Мари. Это она ещё про пироженку не знает. Но госпожа Рокар нам не поверит, если ей рассказать. Она только своим верит.
– Значит, мы не будем ей рассказывать. Пойдёмте в гостиную, чулки я вашей матушке отнесу потом.
Жиль поднял плачущую Шарлотту и поставил на ноги. Он бы и на плечо её посадил – девочка была невелика – но высота потолка этого совершенно не позволяла. А так – пришлось взять за руку и свести с лестницы вниз.
В гостиной не было никого, но Венсан позаботился о завтраке. И вправду, на красивой стеклянной тарелке, не иначе – из Фаро, лежали три пирожных – в корзиночке ягоды и воздушный белый крем. Жиль вложил одно из них в руку Шарлотты, а второе протянул Аделин.
– Это примирит вас с бедами сегодняшнего дня, юные дамы? Третье прибережём для вашей сестры, и пусть только кто-нибудь попробует у нас его отобрать!
– Если вы защитите, это хорошо. Вам-то ничего не скажут, - заметила Аделин.
– Именно, дитя моё. Как ты думаешь, где может сейчас быть ваш обидчик?
– Жак-то? Да во дворе носится. Это его сестра вечно делает вид, что в делах, а он-то будто вообще ничему не учится! – Аделин соскочила с лавки, подбежала к распахнутому окну и высунулась наружу.
Показала кому-то язык и забралась обратно.
– Точно, там и есть, с Пьером палками друг друга лупят, - сообщила она.
– Момент, милые дамы, - Жиль подошёл к окну и глянул на улицу.