Женитьба под расписку
Шрифт:
Сейчас же, немедленно…
Пробуждение было молниеносным. Андреа, задыхаясь, отскочила, в глазах ее стоял ужас.
— Никос! Нет!
— Нет? — с иронией переспросил он. Знала бы она, как трудно далась ему эта ирония.
— Нет, — повторила девушка уже тверже, стараясь утихомирить свое бешено колотившееся сердце. — Ты не должен это делать. Я… я же сказала, нам надо поговорить о… о том, что было прошлой ночью. Я знаю, почему ты… поступил так, как поступил. Я все понимаю. Ты пожалел меня, решил, что
Никос слушал ее, прислонившись спиной к перилам и опершись о них локтями.
— Я рад, что ты все поняла, — сказал он легкомысленным тоном. — Должен тебе признаться, это действительно была самая худшая ночь в моей жизни.
Никос наблюдал, как Андреа меняется в лице, слушая его.
— Да-да, — повторил он, — действительно наихудшая ночь в моей жизни.
Андреа с такой силой сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Зачем ему понадобилось добивать ее, подчеркивая, как ему противно было заниматься любовью с уродкой? Он снова заговорил. Андреа почти не слушала, но постепенно смысл его слов стал доходить до нее.
— …Это была настоящая пытка. Ни за что не согласился бы пройти через это снова. Хочу тебе сказать, — Никос посмотрел на нее в упор, — сдерживаться, как я себя заставил сдерживаться, было сплошной мукой. Я ужасно хотел тебя. — Он судорожно вздохнул. — Господи, да ты себе представить не можешь, что это такое, Андреа mou, — ты, такая прекрасная, лежишь передо мной и хочешь меня, а я не могу овладеть тобой. Это была пытка, настоящая пытка! — Никоc тряхнул головой. — Больше такого не будет, обещаю тебе!
Он внезапно выпрямился.
— Но я знал: тебе нужно освоиться. Это была твоя ночь, Андреа mou, но сегодня будет моя…
Никос рывком притянул ее к себе и подхватил на руки.
Размышляя позже, целую вечность спустя, Андреа подумала, что именно эта неприкрытая, буйная страсть заставила ее поверить ему. Когда он, бросив ее на широкую кровать, навис над ней и, вжав ее руки в подушку по обе стороны головы, стал жадно целовать в губы, чувство счастья охватило Андреа, такое сильное, что она чуть не задохнулась.
Никос молниеносно стянул через голову свою рубашку, потом ее футболку, умудрившись заодно каким-то ловким движением расстегнуть ее бюстгальтер. Груди вырвались на свободу, и он, зарычав от удовольствия, зарылся в них лицом.
Андреа сотрясала дрожь ожидания, а он целовал и покусывал то один, то другой сосок, пока они не стали твердыми как сталь. Господи, какое же это было наслаждение — чувствовать под пальцами его гладкую, твердую спину, ощущать на себе тяжесть его тела!..
Он оторвался наконец от груди и, часто-часто целуя живот Андреа, стал расстегивать молнию на ее джинсах, а расстегнув, тут же запустил туда руку. Она тихонько вскрикнула, пронзенная тысячами
В спальне было темно, ее безвкусная роскошь не мозолила глаз, а атласные простыни так приятно касались ее обнаженного тела — джинсы и трусики куда-то подевались. Андреа обнаружила, что Никос тоже успел раздеться и очень возбужден. Никос ее хочет! Этого ведь не сыграешь!
Куда только подевались ее былые страхи? Словно тигр из клетки вырвалось на свободу такое жгучее и откровенное желание, что Андреа, не испытывая больше ни робости, ни стеснения, протиснула руку между ним и собой и обхватила его возбужденную плоть.
Никос застонал, и по ней пробежала волна желания.
— Все, больше не могу, — прорычал он и провел рукой по ее животу. Андреа, с бешено бьющимся сердцем, с кипящей в жилах кровью, не ощущая ничего, кроме желания, сама направляла его, подавшись к нему, ожидая его, зовя его. — Сейчас… — пробормотал он и, не давая ей больше шевелиться, пригвоздил обе ее руки к подушке по обе стороны головы.
Она запрокинула голову и легонько прикусила его губу.
— Возьми меня, — простонала она. — Возьми меня.
Он не стал больше медлить. Андреа приняла его, мимолетная острая боль была тут же смыта волной охватившего ее блаженства.
Он был в ней, он заполнял ее всю, они были одно тело, одно сердце и одна душа. Беззвучный крик вырвался из ее горла, и она подалась вперед, стараясь еще плотнее обнять его собою. Что-то внутри нее сжалось, и он ей ответил, и за каждым напряженным сокращением следовал мгновенный ответ его тела, они зажигались друг от друга.
Напряжение стало невыносимым, и Андреа в отчаянье закричала, выгибаясь дугой.
Она услышала его торжествующий крик. Это было и ее торжество тоже, а накатывающие волны продолжали нести их к безграничному блаженству.
Их пальцы переплелись так туго, что казалось, их уже не разделить, как не разделить их тела.
Постепенно частота приливных волн уменьшилась, Никос опустился на Андреа, придавив своим весом ее обмякшие груди.
Оба были в полном изнеможении. Андреа высвободила руки и, обняв, прижала его к себе.
Как долго они лежали так, соединенные, недвижимые, бессильные, Андреа не могла бы сказать. Да ей было и все равно, время утратило свой смысл. Она открыла вечность.
Наконец Никос пошевелился. Пот у него на спине уже успел высохнуть, и там, где ее не касались руки Андреа, кожа была холодная.
Он с трудом оторвал голову от ее плеча, она, почувствовав движение, покрепче прижала его к себе. Никос коротко засмеялся.
— Мне тоже не хочется вставать, Андреа mou, но надо.
Он приподнялся на локти.
— Вставай, я поухаживаю за тобой.
Никос встал. Андреа почувствовала себя покинутой и несчастной. Его шаги вырвали ее из полузабытья. Послышался шум льющейся воды. Андреа не успела еще ничего понять, как Никос подхватил ее на руки.