Женитьбы папаши Олифуса

Дюма-отец Александр

«Все же, — продолжал я, — поскольку вы нанимали меня старшиной лодки, а не ныряльщиком, вы можете брать у меня жемчуга больше, чем у других».

«Нет, — ответил он. — Мы сделаем по-другому, и я надеюсь, все останутся довольны. Ты хороший старшина и хороший ныряльщик: будь для меня старшиной, а для себя — ныряльщиком. Другие получают десятую часть своей добычи, поскольку ты мне служишь, я дам тебе восьмую часть. Другими словами, семь дней ты будешь старшиной, восьмой — ныряльщиком. Само собой разумеется, все, что ты соберешь в этот день, останется у тебя. Согласен?»

«Еще бы!»

«Хорошо. Но, поскольку сезон уже начался, давай считать, что наша сделка заключена неделю назад, и начинай

с завтрашнего дня».

Мне оставалось только поблагодарить его: я поцеловал его руку.

Так принято в этой стране.

Я с нетерпением ждал следующего утра.

X. НАГИ-НАВА-НАГИНА

— Я не ошибся, — продолжал папаша Олифус, перейдя от тафии к рому. — Лов был превосходный; за шесть дней я набрал жемчужин почти на семь тысяч франков и не видел ни акул, ни Бюшольд.

Сезон закончился; я поблагодарил своего сингальца и предложил ему свои услуги на следующий год. Продав жемчуг, я перебрался в Негомбо, прелестный городок, окруженный лугами и рощами коричных деревьев.

В промежутке между двумя сезонами добычи жемчуга я собрался заняться торговлей корицей, шалями или тканями. Устроить это мне было очень просто: Негомбо было всего в нескольких льё от одного из главных городов острова — Коломбо, большую часть населения которого и сегодня составляют голландцы.

Для начала я купил себе в Негомбо дом. Расходы были небольшие: за триста франков я стал владельцем одного из самых красивых домов в городке. Это была премиленькая хижина из стволов бамбука, связанных между собой волокнами кокосовой пальмы; в ней был всего один этаж и три комнаты, но большего мне и не требовалось. Потратив еще сто пятьдесят франков, я обзавелся лучшей на всем острове обстановкой и домашней утварью: у меня были кровать, четыре циновки, ступка для риса, шесть глиняных мисок и терка для кокосовых орехов.

Я окончательно решил, чем мне заняться: покупать в Коломбо европейские ткани и что-нибудь на них выменивать у бедатов.

Сейчас объясню вам, кто такие бедаты.

Это одно из диких племен, живущих в джунглях; оно независимо, не имеет короля и добывает пропитание охотой. Эти люди не покупают домов, поскольку у них нет ни городов, ни деревень, не строят даже самых простых хижин. На ночь они устраиваются у подножия дерева, окружив себя колючими ветками. Если слон, лев или тигр попытается пройти сквозь эту изгородь, бедаты просыпаются от шума, взбираются на дерево и смеются над этими зверями. Что касается змей, то, если это кобра де капелло, каравилья, тииполонга и будрупам или другая ползучая тварь, чей яд убивает человека как муху, бедатам на них наплевать, поскольку у этих дикарей есть заговоры от змеиных укусов; остается бояться только удава, который не ядовит, но может проглотить человека, словно устрицу. Сами понимаете, эти пресмыкающиеся в двадцать пять или тридцать футов длиной встречаются не на каждом шагу. Короче, у бедатов нет жилья и они без него обходятся.

Вот каким способом осуществляется торговля с ними. Когда бедатам понадобятся какие-нибудь промышленные товары, например, железные изделия или ткани, они приближаются к городу или деревне, оставляют в условленном месте воск, мед или слоновую кость и записку на скверном португальском, нацарапанную на листе дерева, сообщая, что им хотелось бы получить взамен, и им это приносят.

Так вот, я вступил в переговоры с бедатами и выменивал у них слоновую кость.

Тем временем у меня завязались знакомства. Чаще всего я посещал одного сингальца, славного малого, торговца

корицей и отчаянного игрока в шашки. Десять раз игра разоряла его, и десять раз он снова наживал богатство, чтобы снова проиграть все дотла. Этот человек был на всем острове лучшим знатоком пряностей: стоило ему только увидеть коричное дерево, и он говорил: «Так! Это настоящий куруунду — лучший сорт». Надо вам сказать, что на Цейлоне растут десять видов коричного дерева, и даже самые знающие люди, бывает, ошибаются. Этот цейлонец не ошибался никогда. Как он выбирал дерево? По форме листьев, напоминавших листья апельсинного дерева? По запаху цветка? По виду плода, похожего на желтую оливку? Понятия не имею. Выбрав дерево, он снимал верхний слой коры, расщеплял второй, сворачивал его в трубочки, сушил, заворачивал в ткань из кокосовых волокон и ставил на тюке свое имя: этого было достаточно, никто даже не просил его показать образец товара.

Получив деньги, он не мог удержаться и начинал искать партнера для игры в шашки.

Как вы знаете — может, и не знаете, — сингальцы — страстные игроки. Проиграв все деньги, они ставят на кон мебель; за мебелью идут дома; проиграв дом, они ставят палец, два пальца, три пальца…

— Как палец, два пальца, три пальца? — перебил я Олифуса.

— Очень просто! Проигравший кладет палец на камень, выигравший маленьким топориком очень ловко отсекает соответствующую фалангу, как было условлено. Понимаете ли, нет необходимости играть на целый палец, можно играть на фалангу. Неудачливый игрок окунает палец в кипящее масло, рана зарубцовывается, и можно продолжать игру. У моего соседа Вампуниво на левой руке не хватало трех пальцев, оставались лишь большой и указательный; но я не поручусь, что с тех пор они не последовали за другими.

Сами понимаете, между нами до этого дело не доходило, я слишком бережно отношусь к своей особе: ставил жемчужину или слоновый клык против партии корицы, сегодня проигрывал, завтра выигрывал, ну и все.

Однажды, когда мы сидели за вечерней партией в шашки, на пороге внезапно появилась красивая молодая женщина. Войдя, она бросилась на шею Вампуниво.

Это была его дочь; ей исполнилось шестнадцать лет, и она всего пять раз выходила замуж.

Надо вам сказать, что на Цейлоне можно расстаться после пробного брака; такая проба длится от двух недель до трех месяцев. Так вот, прекрасная Наги-Нава-Нагина (так звали дочь Вампуниво) сделала пять попыток выйти замуж и каждый раз, недовольная очередным выбором, возвращалась в отчий дом.

Я заметил, что им надо поговорить о семейных делах, и тихонько вышел.

Назавтра Вампуниво пришел ко мне. Его дочь два или три раза спрашивала, что это за европеец вчера играл с ним в шашки, и выразила желание со мной познакомиться.

Как я уже сказал, Наги-Нава-Нагина была красавица; я с первого взгляда в нее влюбился, и эта любовь оказалась взаимной. Легкость, с которой на Цейлоне сходятся и расходятся, если брак окажется неудачным, очень соблазняла меня. Через неделю мы решили попытать счастья в семейной жизни: она — в шестой раз, я — во второй.

Свадебные обычаи у сингальцев очень просты, церемония недолгая: семьи обсуждают приданое, астролог назначает день свадьбы, родственники жениха и невесты усаживаются вокруг стола, посреди которого на листьях кокосовой пальмы возвышается пирамида риса, и все присутствующие зачерпывают себе по горсти из этой пирамиды. После того как близкие отношения таким образом засвидетельствованы, невеста подходит к жениху; каждый из них заранее приготовил три или четыре шарика из риса, смешанного с мякотью кокоса. Жених с невестой обмениваются этими шариками и глотают их, словно это пилюли. Потом жених дарит невесте кусок белой ткани, и обряд считается совершенным.