Женитесь на мне, профессор!
Шрифт:
Наконец, он шепнул:
— К черту клуб, Аленка.
А я замотала головой.
— Расслабляемся же, профессор, — и улизнула из-под его руки к стойке.
Но вообще-то, боец из меня оказался слабенький. После второго коктейля потянуло в сон, в голове кружилась карусель, и я позволила Городецкому увести меня из клуба.
— Оторва из тебя та ещё, — посмеиваясь, усадил он меня в машину.
Ехать было недалеко, но от выпитого меня укачало, так что оказавшись на воздухе, я чувствовала себя еле стоящей на ногах, которые в кои-то веки дрожали вовсе не от близости этого несносного спаивателя юных девушек.
До
Проснулась я, как по щелчку. Открыла глаза и уставилась в белый потолок. В голову тут же полезли воспоминания о вчерашнем вечере. Боже, стыд какой! Даже напиться и то не смогла. Что обо мне Пал Сергеич подумал? С двух бокалов превратилась в тряпочку. Хорошо хоть не тошнило. Все-таки алкоголь — это зло.
Я села, хмуро оглядываясь. Вроде все то же, да не то. Опустила глаза вниз и обомлела: я в футболке. В смысле в мужской футболке, надетой поверх нижнего белья. Конечно, я могла напиться до такого состояния, чтобы начать меняться с кем-то одеждой, но… но что-то подсказывает мне, что переодел меня профессор. И номер, кажется, его, хотя идентичен с моим. Ну точно его. А сам-то он где? Тишина какая подозрительная.
Посмотрев на часы, присвистнула: половина одиннадцатого. Городецкий поди усвистал уже куда-то. Поднявшись с кровати, я подумала: сбежать или душ принять? Нет, ну а что, там полотенчико, которое пахнет его шампунем. Да ты точно извращенка, Кулагина.
Я аккуратно подошла к двери в душ, но не успела к ней прикоснуться, как она распахнулась, выставив на показ Городецкого в полотенце. Такой подставы я не ожидала, тут же пожалела, что не сбежала минуту назад. Мы окинули взглядом друг друга, пролепетав:
— Мне пора, — я попыталась удрать, но Городецкий, схватив меня за руку, вернул обратно и прижал к стене.
— Забыла сказать доброе утро, — заметил, склоняясь ко мне. Я сглотнула.
— Д-д-доброе. Пал Сергеич, я, наверное, пойду, — сделала ещё одну попытку, но он сказал:
— Даже не рассчитывай, что я тебя отпущу, Аленка.
И начал целовать.
Боже мой, мои руки и ноги в то же мгновение стали неуправляемыми, потому что я планировала оттолкнуть профессора и уйти, а вместо этого обняла его шею. А когда он подхватил меня под попу, ещё и ногами обвила. Его губы терзали мои, руки сжимали тело, а я так сильно его обнимала, словно всерьёз планировала раздавить.
Через мгновенье мы оказались на кровати, футболка, что была на мне, улетела на пол, упав рядом с полотенцем. На мне осталось только белье и его руки и губы, горячие, каждое касание отдавалось внутри, расходилось импульсами по телу, заставляя дрожать и выгибаться. Бюстгальтер отлетел куда-то в сторону, и губы Городецкого оказались на груди, а я вцепилась в его волосы, не сдержавшись, застонала ещё громче. Трусики тоже куда-то улетели, а он целовал и целовал, медленно изучал своими губами, и я начала терять связь с реальностью, в висках стучало, в глазах темнело, а тело дрожало так, что, казалось, ещё мгновенье, и оно разлетится на множество осколков.
— Пожалуйста, —
— Что? — спросил, прожигая темным взглядом.
— Пожалуйста, я так долго этого ждала, — тяжело дыша, сказала ему. Он медлил, разглядывая меня.
— Я тоже, Ален, я тоже, — шепнул, начав целовать, а через мгновенье оказался во мне, и мое тело пронзило множеством искр.
Он двигался сначала медленно, и это сводило с ума, дурманило, выбивая остатки разума, заставляя отдаться полностью наслаждению. Такому сильному, сладостному, даже почти болезненному. Когда тебя разрывает на части от удовольствия, но при этом есть что-то большее, какая-то щемящая нежность, желание раствориться в нем, отдаться и отдать. И не остаётся ничего кроме нас. Нас, которым я позволила быть.
В себя я приходила медленно, в голове гудело, тело расслабилось, в ногах приятно покалывало. Повернувшись к Городецкому, я ляпнула в шутку:
— После такого вы обязаны на мне жениться.
Он, усмехнувшись, заметил:
— Если ты забыла, я уже женат.
Глава 18
Профессор Городецкий
Даже не сомневался, что все испорчу. Но вот что так сразу, это, конечно, надо было постараться.
Аленка, конечно, пошутила, а я вместо того, чтобы нормально ответить… сказал то, что сказал.
Изменившись в лице, она села. Закуталась в покрывало, встав, стала молча собирать вещи. Хмурилась, оглядываясь, в итоге молча ушла в ванную, а я откинулся на кровати, выдыхая. Взгляд зацепился за люстру. Это что на ней за тряпочка? Кажется, Аленкины трусики. А ведь мы могли сейчас вместе пойти в душ и провести приятно время, а вместо этого…
Слишком много всего. Слишком. Я обещал себе, что не трону ее пальцем, а сам набросился через полчаса после ее приезда в Питер, чуть в машине не завалил! Но самое поганое не в этом. А в том, что я скучал без неё. И понял это отчетливо, когда увидел. Как влюбленный юнец, смотрел на ее улыбку, на глаза горящие, как она волосы за ухо заправляет. Это же ненормально.
А она как специально провоцировала: и в кафе, и в клубе. Платье это, которое платьем назвать нельзя. Танцы, поцелуи, я же не пацан, далеко не пацан, я сорокалетний мужик на сухом пайке, между прочим. И должен терпеть все ее выходки.
Но соль в том, что все происходящее мне доставляло удовольствие. Все, что в такой ситуации с любой другой женщиной раздражало бы, сейчас казалось милым. И да, я потерял тормоза. И не жалею. Секс с ней превзошел все ожидания. Она такая… искренняя, такая яркая и открытая в своих эмоциях, такая податливая и сексуальная.
Так, стоп, надо остыть. И осознать ещё кое-что. Впервые во время секса мне настолько была важна девушка. Раньше было проще: встретились, оказались в постели, разошлись, каждый получил своё. А сегодня я впервые испытал странное желание… даже не знаю, как его назвать. Отдавать? По-бабски звучит, но других слов я найти не могу.
Вот это все крутится в моей голове, не давая до конца утонуть в моей Аленке. Какая она твоя, Городецкий? Она невеста твоего сына. Невеста, которую он даже не ценит, изменяет ей. Нет, этого брака не будет, это все ненормально, неправильно.