Жениться и обезвредить
Шрифт:
— И в толк не возьму, что не так-то? — огорчённо развёл руками бедный богомаз. — Трудился, как мог, — ни авангарду, ни письма иконного, один реализм во всей красе его неприкрытой.
— Да уж, неприкрытей некуда… — признал я, волевым усилием избавляясь от мурашек под коленями.
Новичков в очередной раз предстал перед народом во всей мощи своего непризнанного таланта. Портреты уголовных элементов не то что были фотографичны, куда более того — они ужасали неприкрытыми порочными наклонностями! Попробуйте представить в красках…
«Варфоломей-душегубец.
Сразу за ним «Митрофан-шельмец. Роду неведомого, росту двух саженей, поперек себя в плечах шире, убивец и соврёт недорого возьмёт»… Лысый кадр в раме, густющйе брови, зенки налиты кровью, а изо рта сбегает зеленоватая струйка слюны. Хотели бы лично увидеться? Я — нет…
А тут ещё и «Алёшка-сластолюбец. Возрасту неопределённого от восемнадцати до сороковнику будет. Любить любит. Что баба, что мужик — ему без разницы. Ядами не брезгует. В речах сладок, чуток грассирует»… Описывать портрет не буду — типичная смесь молодого Ди Каприо с Борманом, розовые щёчки и вялотекущая шизофрения в глазах. Про остальных даже говорить не хочется, вышеописанные ещё самые безобидно выглядящие. Правда-правда!
То есть, согласитесь, выставка в целом впечатляла. Если у нас после этого вернисажа треть города не хватит кондратий, то я не лейтенант милиции, а полевая мышь в русском сарафане.
— Мить, снимай всё это.
— А? Чего? Вы мне, что ль, Никита Иванович? — всколыхнулся он, словно пробудившись. — Сию минуточку! В баньке завсегда дрова нужны, а произведения искусства, говорят, горят дюже жарко.
— Вы уж простите, что опять не угодил, — со вздохом подал голос вконец убитый художник. — Ежели надо, так я переделать могу…
— Не надо! — твёрдо заявил я, и… одна очень-очень-очень хорошая мысль тихо заглянула ко мне под фуражку. — А вот… к примеру, размножить их вы можете?
— С готового портрету повторить? Чего ж легче, а…
— А зачем — это наша служебная тайна, — вовремя прервал я богомаза. — Митя, собери всё, и дуйте оба в мастерскую к Новичкову — до завтрашнего утра мне надо примерно сотню таких красавцев!
Мой напарник ничего не понял, но послушно приступил к исполнению. А я с улыбкой до самых ушей вернулся в терем. Шамаханы на подходе, уж чем там намерен их отражать надёжа-государь, неизвестно, но одно оружие психически-массового поражения мы им предоставим…
Встретил меня гражданин Филимон Груздев, добросовестно подметающий наш двор большущей метлой. А это, интересно, куда отнести — к везению или к невезению? Да чтоб думный дьяк наводил порядок на территории милиции, словно схлопотавший пятнадцать суток за мелкое хулиганство?! Точно, к
жутко противным, но полным вдохновения голосом распевал бывший скандалист, став на тернистый путь исправления. Вещица показалась мне знакомой, наверняка свистнул у запорожцев, наезжавших к нам зимою, помните?
А ангел в сни Иосифу звеща-ае, Що-о Христа Ирод-змий шука-а-е-э, Иосиф с Марией и дитятком Утекають на ослятку До Еги-ипту-у…Я вежливо козырнул ему, пожелав трудовых успехов, и взбежал на крыльцо, уворачиваясь от клубов поднятой пыли. В сенях столкнулся нос к носу с Олёной. Добрых пять минут (целых пять!) мы просто целовались, забыв обо всём на свете.
— Любимый, — наконец оторвалась она, поднимая на меня счастливые глаза, — бабушка Яга сказала, что я хоть и дура косорукая, однако ж кой-чему у Кощея научилась. Значит, в экспертном деле помогать могу, если с вопросами да советами не вовремя лезть не буду. Она берёт меня в помощницы! Примешь теперь в опергруппу? Вот только попробуй не принять, я тогда за тебя замуж не пойду.
— Надо подумать. — Мне удалось сохранить серьёзное выражение лица. — Да! Приму. Во-первых, я тебя люблю, во-вторых, я хочу на тебе жениться, и, в-третьих, бабка у нас в людях разбирается. Она подготовит из тебя высококлассную специалистку!
— Я тебя обожаю, участковый! — едва ли не взвизгнула Олёна. — Давай иди в горницу. Там результаты экспертизы по ореху, а мне ещё воды принести надо. Будем все вместе привидение допрашивать…
Как это, интересно? Оно же существо эфирное, никаких способов давления у нас на него нет, ни физических, ни моральных. Мужик усопший сгоряча пришёл разборки чинить, а мы его к сотрудничеству склоняем… Не верю, не пойдет он на это. Ну и ладно. Посмотрим, что бабка придумала. В конце концов, в этих вопросах она профи.
Моя домохозяйка сидела, отвернувшись лицом к окну.
— Нацеловались, что ль? Ну так пора и делом заняться, а то к обеду государыня с отчётом заявится. И так двух дармоедок пои-корми, так ещё и дьяк ласковый на нашу голову, — несколько бессвязно начала бабка, чувствовалось, что она либо переутомилась, либо не в себе.
Я осторожно присел рядом.
— Ревнуете?
— А то как же… — едва заметно вздохнула она. — Люблю ить я тебя, сокола ясного, как внука единственного люблю. Рази ж легко мне руками собственными тебя под венец толкать?