Женька - раз, Женька - два...
Шрифт:
Они сели. Евгений Иванович с Женькой и Людмилой Петровной, а он — один — напротив.
— Ты знаешь, наверное, зачем мы приехали?
Женька снова кивнул. Разговор не получался.
—
— Никак, — Женька пожал плечами. Он чувствовал, что сейчас расплачется.
— Да, конечно, никак… — Евгений Иванович помолчал. — Женя, надо вызвать твою маму. Дай мне адрес, — как можно мягче попросил он. — Ты знаешь, куда писать?
— Нет.
— Это необходимо… нужно выяснить, поговорить… Ты еще мал, — добавил Евгений Иванович. — Ты ничего не понимаешь. Ну, как, дашь?
— Нет!
— Почему ты так разговариваешь? — вмешалась Людмила Петровна. — Мы чем-то тебя обидели?
Женька молчал, он не смотрел на неё. Людмила Петровна продолжала с раздражением:
— Необходимо вызвать твою маму. Надо выяснить кое-какие подробности, чтобы решить, являешься ли ты сыном Евгения Ивановича. Понимаешь?
«Зачем, зачем она так говорит? Почему он разрешает?! — и Женька почувствовал, как тогда, в детском саду, что нужно, необходимо что-то сказать, немедленно, непременно сейчас. И он сказал:
— Не надо мне ничего! Мне и так хорошо! Без вас! С мамой. И папа у меня есть. Другой, настоящий! Он на красных самолетах летает. И мишку привезет зимой. Вот!
И опять, как тогда, сердце подпрыгнуло до горла, и Женька закашлялся и отвернулся. Он соскочил со скамейки и, теряя тапочки, побежал от этих чужих людей.
— Евгений, — подтолкнула мужа Людмила Петровна, — верни его! Какой своевольный мальчик, — добавила она. — Надо же выяснить, в конце концов!
— Не надо… И так уже выяснили… все…
10.
«Здравствуй, мама!
Скоро кончится лето. Я сильно вырос, так говорит наша воспитательница. Может, ты даже не узнаешь меня. Я собрал гербарий для школы. Из листьев, здесь много есть разных. И скажи папе, чтобы не ловил мишку. Все равно держать негде.
Я люблю тебя. И всегда буду.
Твой сын ЖЕНЬКА»