Шрифт:
Римма Кошурникова
Женька — раз, Женька — два...
Летом в лагере случайно встретились два юных существа девочка и мальчик, Евгений и Евгения – тёзки, они подружились, не зная, что, по странному стечению обстоятельств, они брат и сестра, и отец у них один, а мамы – разные. И вот в этот сложнейший морально-этический узел, по неосторожности и недомыслию взрослых вовлечены дети, с их хрупкой, неустойчивой психикой, непредсказуемой, порой болезненно-резкой реакцией – и как результат – последующей душевной травмой…
ЖЕНЬКА — РАЗ, ЖЕНЬКА — ДВА...
1.
«Здравствуй,
Вчера мы ходили в лес. Всем отрядом. Я нашел два белых гриба. А Женя — даже один груздь. Еще у нас были соревнования по плаванью. Я шел «кролем» и почти обогнал одного огольца из пятого отряда. Но потом он поднажал и стал победителем.
Здесь весело. Только все равно приезжай скорей!
ЖЕНЬКА».
Он подумал, не написать ли еще об изоляторе, но потом решил, что не стоит. Во-первых, ангина уже прошла, а во-вторых, мама получит письмо не скоро: там, у них, в тайге, почта ходит раз в месяц.
Женька облегченно вздохнул — с трудным делом покончено! Он запечатал письмо, написал адрес и, взяв конверт за уголок, побежал к «Буратино». Так в лагере прозвали почтовый ящик. Нарисованный Буратино заглядывал в узкую щель и спрашивал: «Ты написал письмо родителям?»
Эй, Женька! Ты куда?
Он оглянулся. Длинноногая девчонка с черными пушистыми косичками махала ему рукой. Женька молча показал письмо.
Давай быстрей! Мы ежа поймали!
Девчонку тоже звали Женькой, и она жила на соседней даче. Она была младше его на целый год, но это не мешало им быть неразлучными. В лагере их все так и звали: «Женька-раз, Женька-два».
Женька-раз прибежал, когда ежа угощали молоком. Розовый язычок знал свое дело: чашка быстро опустела. Ежик фыркнул, будто сказал «спасибо», и уставился на ребят черными бусинками глаз: «Что дальше делать?»
— Отпустим!
— Надо ему дом построить!
— Лучше в «уголок» отнести — ежику будет веселее!
— Еще чего, — вмешалась Женька-два. — Он у меня будет жить.
Все растерянно замолчали.
— Как это — у тебя? — спросил кто-то.
— У меня, под кроватью. В коробке, — охотно пояснила девочка.
— Ну, ты, не очень-то задирайся, — предупредил «длинный» Пашка. «Длинный» было его прозвище. — А то получишь, — не заметишь!
— От тебя, что ли? — Женька-два презрительно тряхнула косичками. — Я его первая нашла, понял?
— Ну и что, — не отступал Пашка.
— А то! Мой ежик! — она решительно расстелила платок и, ловко закатив на него колючий колобок, завязала уголки. — Теперь не убежит!.. Пойдем, — позвала она Женьку-раз. — Поможешь.
Женька стоял в стороне и не смотрел на неё. Невысокий песчаный холмик, который он подгребал ногой, упрямо растекался в разные стороны ручейками.
— Айда! — скомандовал Длинный, и ребята гуськом двинулись за ним.
— Можете в гости приходить! К ежику! — крикнула Женька-два вслед уходившим.
— Жадина!.. Воображуля!.. — услышала она в ответ и едва увернулась от запущенной Пашкой еловой шишки.
Женька поскучнела.
— Я же хотела, как лучше для него, для Колобка, — сказала она, ища у мальчика поддержку.
— Ребята обиделись, — он по-прежнему не смотрел на неё. — Лучше в «живой уголок» отнести.
— Завтра, ладно? — сразу оживилась Женька. — Все равно сегодня там никого нет: воскресенье же!
Они устроили ежику теплое гнездо из травы и разноцветных тряпочек, которые Женька-два одолжила у своей куклы. Поставили блюдце с водой и еще положили яблоко. Потому что яблоко, заметил Женька-раз, поправив очки, самое лучшее для ежей лакомство. А уж если он что-нибудь говорил, можно было не сомневаться — так оно и есть. А Женька-два и не сомневалась.
Покрутившись еще немного возле ежа и пострекотав о том, что ежу необходимо выбрать имя посмешнее и что нужно обязательно попробовать дрессировать этот маленький колючий колобок (ведь дрессированных ежей нет, и у них будет первый!), и также о том, что хорошо было бы научить ежа плавать «кролем», девочка убежала. Вскоре из города должен был прибыть рейсовый автобус, и она помчалась встречать родителей.
2.
Воскресенье — самый длинный и скучный день. Женька-раз не любил его.
Футбольный мяч не атаковал ворот, воланчики бадминтона дремали на ракетках, на волейбольной площадке не было слышно звонких ударов и возмущенных возгласов: «Судью — на мыло!» И даже у малышей было тихо» никто не ревел, не дрался и не обсыпался песком.
В этот день приезжали родители. А к нему не приезжал никто…
Женька пристроился на ступеньках дачи и стал читать. Это была очень старая книжка. Нарядная и когда-то твердая обложка теперь вытерлась и сломалась. Острые уголки распушились и посерели. От частого перелистывания устали страницы. Они уже не топорщились, как в молодости, а лежали тесно, одна к одной и расставались неохотно и трудно, когда нетерпеливый намусоленный палец разлеплял их. Но мальчик любил такие книжки, потому что именно такие оказывались самыми интересными. А эту про Малыша и Карлсона, толстого смешного человечка, с пропеллером на спине, он вообще знал почти наизусть. Но Женька снова и снова вчитывался в знакомые строчки. Ему казалось, что если прочитать еще один единственный раз, то он, наконец, поймет, как устроен мотор Карлсона. Поймет и сделает такой же — себе и маме. И тогда бы они виделись чаще…
— А ну, показывай своего знаменитого друга! — услышал вдруг Женька и поднял голову.
К нему подходили Женька-два и большой человек в светлой рубашке. Человек широко улыбался и протягивал издали руку — знакомиться.
— Это папа, — быстро сообщила девочка. — А это — Сергеев, Женька-раз. Так нас тут называют ребята.
— Здравствуй, тезка! Меня зовут Евгений Иванович. И, как справедливо заметила эта дама, — он шутливо поклонился в сторону дочери, — довожусь ей отцом.
— С-сергеев, — почему-то смутился Женька, пожимая руку Евгения Ивановича.
— А я — её мама, Людмила Петровна, — подошла ближе маленькая темноволосая женщина.
Только сейчас Женька-раз заметил её. На него весело смотрели знакомые черные глаза. И вообще она здорово походила на Женьку-два. Мальчик неуклюже кивнул, улыбнулся и снова смутился: здороваться с ней за руку или нет?
Выручила Женька-два.
— Он ужасно способный, — затараторила она. — Он знает все новые модели самолетов. И старые — все! Он рисует здорово. И в «поддавки» умеет, и в шахматы! А сейчас Женька планер строит, к соревнованиям. Уже звездочки нарисовал, а он все равно криво летает… Папа, поможешь? — и, не дожидаясь ответа, задала следующий вопрос, на этот раз — своему другу. — Еж не убежал?