Женщин обижать не рекомендуется. Сборник
Шрифт:
Игорь подрулил к дому Риммы. Мы ехали на двух машинах, потому что нам предстояло найти как минимум четверых. В одной машине мы не поместились бы. Римму я застала во дворе. В майке и коротких эластичных брюках до колен, она выбивала ковровые дорожки. Ее даже первой увидела не я, а Игорь и Коля. Их головы почти синхронно повернулись в сторону женщины, выбивающей ковровые дорожки. Им было интересно смотреть, как при каждом ударе по дорожке под майкой перекатывались лучшие груди не одной, а сразу трех средних школ микрорайона. Я подошла
— У тебя сигареты есть?
Теперь я постоянно держала сигареты в сумочке.
Я дала ей сигарету, не выдержала и закурила сама.
— Его нет, я его наказала.
— Что случилось?
— Ничего не случилось, — безмятежно ответила Римма. — Я ему говорю: сходи за картошкой. А он мне: извини, не могу, срочная работа. Тогда я ему поставила ультиматум: если он не пойдет за картошкой, я с ним не буду спать.
— И что же он? — спросила я.
— Пошел, но не вернулся.
— А ты никогда не задумывалась, почему от тебя ушли два мужика и, по-видимому, намыливается третий? — спросила я.
— Ты думаешь, все из-за картошки? — подумав, спросила Римма и тут же вынесла вердикт: — Ну и пусть! Мужик в доме должен выполнять тяжелую физическую работу. Если не выполняет, зачем он тогда нужен?
Дискутировать с Риммой о роли мужика в семье не имело смысла, да и времени у меня на это не было. Я молча встала и пошла к машине.
— Результат отрицательный, — сказала я Игорю.
— Отрицательный результат — тоже результат, — ответил Игорь. — Может быть, поедем к нему домой? Его приятели-алкаши наверняка знают, где он.
— Поедем к Насте, — решила я. — Самый большой объем информации все равно у нее.
Как только мы миновали пост ГАИ, Игорь увеличил скорость, и, хотя, как обычно в пятницу, из Москвы за город шел сплошной поток машин, в Фирсановке мы были минут через двадцать.
По этому старому дачному поселку можно было определить историю и развитие советского и постсоветского общества.
Пока я не ходила в школу, года три подряд отец в Фирсановке снимал дачу. В тридцатые годы эту территорию для дачного строительства выделили заводу «Шарикоподшипник». Мы снимали дачу рядом с дачей бывшего директора завода. Директор был уже тогда на пенсии, и дом пришел в запустение. Сейчас рядом с дачами постройки конца тридцатых и начала сороковых годов стояли послевоенные зимние дома пенсионеров, которые живут здесь круглый год, деревянные особняки семидесятых годов и кирпичные крепости последних лет. В домах сороковых годов были обыкновенные, стандартные окна: и стекло берегли, и тепло. В семидесятые стеклили все, что можно застеклить, в сегодняшних домах окна больше напоминали бойницы, высоко поднятые над землей, в такое окно и залезть трудно, и вынести из него невозможно, да и из гранатомета не сразу попадешь.
Мы довольно быстро нашли дачу по улице Комсомольской, в поселках, в отличие от Москвы, названий улиц не меняли. За высоким дощатым
Игорь нажал на кнопку звонка в калитке. Из-за забора доносились музыка и женский смех. Мы ждали. Наконец из-за забора услышали женский голос:
— Говори пароль!
— Мы Настю ищем, — ответил Игорь.
— Настя, ты кого-нибудь ждешь? — спросила женщина.
— Никого, — ответила Настя.
— Скажите, что ее просят выйти Игорь и Вера Ивановна, — сказал Игорь.
— Впускай, — сказал Настин голос, — это мои.
Калитку открыли, и я увидела женщину лет сорока в шортах. Ее голая грудь была внушительна. Я посмотрела на Игоря, он не мог отвести глаз от этой груди.
— Ты что, никогда голых сисек не видел? — спросила его женщина.
— Таких — никогда. Не посчастливилось. Только во сне и в мечтах.
— Молодец, — похвалила Игоря женщина, — красиво отвечаешь. Входи же!
Мы вошли, и женщина закрыла калитку. Посередине участка стоял большой бильярдный стол. На нем играли две женщины в плавках и тоже с неприкрытым верхом. Одна, целясь в шар кием, почти легла на стол. Ей явно грудь мешала нанести точный удар. Вторая была Настя.
Еще две женщины сидели на диване-качалке под тентом, одна совсем голая спала на дощатом топчане, подставив последним вечерним лучам солнца спину и ягодицы.
Увидев нас, Настя набросила кофту, и мы прошли на веранду.
— Чаю, пива, кока-колы? — спросила Настя.
— Чаю, — ответил Игорь.
Настя включила электрический чайник. Игорь сел так, чтобы видеть всех женщин на лужайке перед дачей. Женщины на нас не обратили никакого внимания.
— А чего вы голые? — не удержалась и спросила я.
— Расслабляемся, — ответила Настя.
— А сосредоточиться можешь? — спросила я, потому что абсолютно трезвой Настю было назвать невозможно.
— Могу, — ответила Настя. — Что-нибудь с отцом?
— С отцом нормально. Но пришел факс, что вопрос о тендере будет решаться в понедельник утром.
Настя включилась мгновенно:
— Понятно. Нас подставляют, зная, что мы не готовы.
— Но у нас есть суббота и воскресенье. Только мы никого не можем найти. Ни Заместителя, ни Адмирала, ни Малого Ивана. Надо срочно собирать совет.
— Записывай, — сказала Настя Игорю, и он достал блокнот. — Малый Иван или дома, или у подруги Веры Ивановны, или в Рязани у своей матери. Ее телефон пять-три-шесть-пять-три-два-девять. Адмирал на Истре, на рыбалке. Обычно он разбивает палатку рядом с турбазой Министерства обороны. Палатка желтая, с утра он над ней поднимает андреевский флаг. Номер его «Волги» Н-731-ЕР. Дача Будильника на Икше, в поселке летчиков. Надо спросить дачу актера Жженова, через две дачи от нее — дача отца Будильника.