Женщин обижать не рекомендуется. Сборник
Шрифт:
— Первый раз в жизни мне подают в постель на таком столике, — сказала я.
— А бутерброды с селедкой в постель вам часто подавали? — спросил он.
— Тоже в первый раз.
Перед тем как он вошел в комнату, я натянула простыню, прикрыв грудь и даже плечи.
Но когда он ставил этот столик, простыня сползла. Я попыталась натянуть простыню, но ее придавил столик.
Я видела его напряженный взгляд и поняла, что он рассматривает мою грудь, которую уже не прикрывала простыня.
— У меня замечательная
— Не надо, — сказал он и улыбнулся. — У вас очень красивая грудь, и на нее приятно смотреть.
Мы пили пиво и молчали. Я понимала, что это состояние не может продолжаться долго, и, скорее всего, он сейчас скажет мне: «Спокойной ночи». И уйдет. Потому, что столик мешал, а он вряд ли рискнёт его сам снять.
— Тогда погасите свет, — попросила я.
Он погасил ночник.
— И уберите столик.
Он убрал столик. Я сказала все, что могла сказать, и закрыла глаза.
Он лег рядом и оказался очень горячим и совсем голым. Чтобы убедиться, что он совсем голый, я протянула руку вниз и наткнулась на твердь мужской плоти, мне хотелось его потрогать, но я не решилась. Зато я решилась последовать совету Риммы и спросила:
— Как ты хочешь?
Он положил мне под живот две подушки, и я оказалась в абсолютно беспомощной позе. Он не торопился, и я расслабилась окончательно. И может быть, впервые в жизни поняла смысл той бессмысленной присказки: расслабься и получай удовольствие. И я его получила.
Потом мы лежали молча рядом.
— А у тебя только сигары или есть сигареты? — спросила я.
Он встал и достал из столика пачку сигарет. Мы с ним выкурили одну сигарету на двоих, и он шепотом спросил:
— А как хочешь ты?
Не знаю почему, но я любила позу, как я ее называю утробной: я подтягивала коленки к груди и напоминала, наверное, ребенка в утробе матери. А он был сзади, я его принимала всего.
В какой-то момент мне показалось, что я теряю сознание. А может быть, я мгновенно уснула после оргазма, который испытывала давным-давно с Борисом всего два раза в жизни.
Я проснулась, услышав голос Игоря.
— Ее надо будить, — говорил Игорь.
— Не надо, — отвечал он.
— Но через сорок минут совет директоров, — говорил Игорь.
— Я отменю.
— Отменять не надо, может быть перенести в связи с новой информацией? Все равно надо все предварительно обсудить.
Я слушала, как будто это меня не касалось. В щель между двумя шторами пробивался яркий луч солнца. Если совет через сорок минут, значит скоро десять.
— Поставь кофе! — крикнула я. — Я быстро приму душ, и можно ехать.
Я прошла мимо кабинета, не глядя на них, встала под холодный душ, вернулась в свою комнату, на одевание у меня ушло не больше двух минут.
На кухне уже стоял кофе — не растворимый, а настоящий, и сливки настоящие,
Я еще раз осмотрела себя в зеркало. На меня смотрела молодая женщина с хорошим цветом лица, с темными кругами под глазами. Немного косметики не помешало бы, но косметички не было, и я надела темные очки. Когда я вошла в кабинет, Заместитель тоже был в темных очках. Игорь не выдержал и улыбнулся.
— Чего улыбаешься-то? — спросил Заместитель и снял очки. Левый глаз у него почти заплыл, и вся левая половина лица была зелено-лиловой.
— Так лучше? — спросил Заместитель.
— Вам надо в поликлинику, — ответил Игорь.
Заместитель набрал номер на мобильном телефоне и сказал:
— Настя, заседание совета директоров переносится на час. Извините, здравствуйте. Передать Вере Ивановне? Что хотите, то и передавайте, она рядом. — И он протянул мне телефон.
— Доброе утро, Настя, — сказала я. — Что ты хотела мне сказать?
— Ничего, — ответила Настя. — Жду от тебя рассказ с подробностями.
— Чуть позже. Мы выезжаем. Игорь с нами.
— Что-нибудь случилось? — обеспокоенно спросила Настя.
— Тебе ничего не сообщали?
— Абсолютно. Может быть, мальчик начинает зарываться, становится слишком самостоятельным?
— Может быть, — согласилась я и отключила телефон.
— А теперь давайте вашу информацию, — сказал Заместитель Игорю.
— Может быть, соберемся в более расширенном составе? — спросил меня Игорь.
— Состав, который принимает решения, — здесь. Говорите! — Заместитель был категоричен.
Игорь смотрел на меня и молчал.
— Говори, — сказала я.
— После того как нами был выделен Шахов, как наиболее вероятный конкурент, — начал Игорь, — я проследил связи сотрудников компании с Шаховым. С ним и его компанией контактировали все члены совета директоров, кроме Бессонова. Есть старое правило разведки: резидент не должен встречаться со своим осведомителем в местах, где их встреча может быть прослежена. Только в исключительных обстоятельствах осведомитель может встретиться с резидентом на конспиративной квартире и только в том случае, если такое решение принял резидент. Не встречаясь с Бессоновым, Шахов явно оберегал его репутацию. Но вчера он должен был сообщить о вашей встрече в «Улитке» и сообщил, хотя не мог выйти из офиса, потому что вел переговоры с одесситами.
— Как же сообщил? — спросил Заместитель.
— По телефону.
— Есть свидетели?
— Есть пленка.
— Значит, подслушивающие устройства не были сняты? — спросил Заместитель.
— Нет, не были сняты, — ответил Игорь. — А Бессонов позвонил на всякий случай из соседнего кабинета.
— Значит, и я прослушиваюсь? — спросил Заместитель.
— Нет, — ответил Игорь, — у вас оборудование снято.
— Когда? — спросил Заместитель. — Сегодня утром?