Женщина без мужчины
Шрифт:
— Уоллес спустился вниз, чтобы переодеться в вечерний костюм.
— Вы видели его?
— Конечно. Он сказал мне «хэлло» и сбежал по трапу.
— Только «хэлло»?.. Вы же не виделись две недели…
— Мы устроили прием для двух сотен человек, и гости уже находились на яхте. Мы были на виду у всех. Я сказала, что спущусь к нему вниз на несколько минут, чтобы помочь застегнуть запонки.
«Боже, о каких пустяках я говорю!» — подумала Натали.
— Продолжайте, — настаивал детектив.
— Я спустилась.
— О чем вы разговаривали?
— У нас не было времени.
Полицейский вновь углубился в записи. Натали показалось, что все эти вопросы задаются для проформы.
— Свидетели утверждают, что вы появились вместе с ним в салоне в семнадцать двадцать пять или семнадцать тридцать. Тут есть маленькое расхождение. Во всяком случае, вы провели наедине почти двадцать минут… О чем вы беседовали с мужем?
Натали старалась сдержать подступившие слезы. На такое бесцеремонное вторжение в их личную жизнь надо было отвечать с ледяной сдержанностью.
— Мы не разговаривали…
— В течение двадцати минут? У меня это не укладывается в голове.
Натали вздернула подбородок. Ее глаза потемнели от гнева, в голосе появилась непоколебимая твердость.
— Мы занимались любовью.
— Боже, простите меня! До меня как-то не дошло… Ведь за дверью ждали две сотни людей.
Ярость освободила Натали от всякой стеснительности. Ей вдруг захотелось быть откровенной до конца.
— Я поцеловала его… сначала руку, когда вдевала запонку, потом… губы. Он поднял меня на руки и… Вам этого достаточно или вас интересуют все подробности?
— Хватит, хватит, — попытался успокоить ее детектив.
Его взгляд невольно устремился на постель, бесцеремонно смятую хозяйничавшими здесь недавно манекенщицами.
На самом деле это произошло не на кровати. Уоллес обхватил Натали, поднял ее в воздух, прижал к туалетному столику, и они целовались жадно, прижавшись друг к другу бедрами, выгнув спины, как пара диких кошек, чтобы не помять свои вечерние туалеты.
— Что ж, теперь мне легче задать вам следующий вопрос… — Слегка смущенно детектив протянул Натали прозрачный пластиковый пакет, в котором лежали ее белые шелковые трусики.
Натали тоже смутилась, но решила признаться.
— Уоллес любил поддразнивать меня. Он спрятал их себе в карман… вместо носового платка.
— Я возвращаю их вам, — сказал детектив. — Думаю, они нам не понадобятся. Им не следует фигурировать в деле в качестве вещественного доказательства. Как он выглядел? Я имею в виду, в каком он был настроении?
На мгновение Натали забылась. Память подарила ей волшебное воспоминание. Какой он был тогда? Когда бежал по трапу? Когда обнимал ее? Восторженный, бурлящий, торжествующий! И изголодавшийся по любовным ласкам! Как воин, одержавший победу и жаждавший получить награду
Об этом бессмысленно было рассказывать кому-либо, тем более полицейскому, сидящему напротив. Словами не передашь, как выглядел Уоллес в эти мгновения. Он всегда был непредсказуем…
— Мы обрадовались, что снова наконец вместе. Так было всегда…
Ее голос дрогнул. Она опустила глаза.
— Он что-нибудь говорил о своей поездке?
— Только то, что дела идут прекрасно.
— Вы заметили что-нибудь необычное в его поведении?
Натали украдкой взглянула на туалетный столик. Они тогда чуть не сломали это хрупкое сооружение. Такими жаркими были их объятия, таким мощным был его мужской напор… И потом быстрый неожиданный оргазм. Все напоминало извержение вулкана. И это при том, что две сотни гостей с нетерпением ждали их появления в салоне. Он не хотел отложить любовь до того момента, когда закончится праздник фирмы «Котильон» и они окажутся в домашнем уюте супружеской спальни. Эта его стремительность тогда удивила ее… Как будто он спешил насладиться… Чем? Плодами одержанной победы? Или боялся, что ему не хватит времени? Неужели он предчувствовал что-то? Нет! Этого не может быть!
— …Ничего необычного? — Голос полицейского прервал ее мысли.
— Он всегда был разным… — ответила она. — Каждый день, каждую минуту.
— Он был озабочен, расстроен?
— Совсем нет.
— Рассеян?
— Нет. Уоллес всегда был сосредоточен на чем-нибудь одном. Он полностью отдавался моменту. Его ничто не могло отвлечь. Это был особый дар…
— Эта женщина произнесла что-нибудь? — вдруг резко сменил тему разговора детектив.
Натали встала, прошла к вешалке, машинально коснулась пальцами драгоценного меха модели, которую они с Уоллесом решили никогда не продавать, а только выставлять как истинное украшение ежегодных показов фирмы моделей «Котильон».
— Миссис Невски! Я задал вам вопрос…
Она погладила рукой мех. Слишком дорогой для их покупательниц и бесценный для Натали как воспоминание…
— Миссис Невски! Я очень благодарен вам за сотрудничество. Уделите мне еще немного внимания. Что все-таки сказала эта женщина… до или после выстрела?
— Я не могла остановить ее. Все произошло так стремительно, — ушла от ответа Натали.
— Не упрекайте себя. У вас не было никаких шансов… Что она произнесла?
— Как она скрылась с яхты? — Натали ответила вопросом на вопрос.
— Мы этого пока не знаем. Вероятно, ей помог как раз тот парик, на который обратил внимание ваш муж. Так все-таки, что она сказала?
Его мягкая настойчивость располагала к откровенности, но почему-то Натали воспротивилась. Как будто что-то грозило ей самой, ее достоинству, независимости, уверенности в себе, если она сейчас начнет говорить.