Женщина-фейерверк

Барская Мария

– С чего ты взяла?

– С того, что видела, как ты все эти годы от мужиков отбрыкивалась. Ладно раньше, когда девчонки были маленькие. Их растить надо было, понятно – не до романов.

– Да не отбрыкивалась я!

– Отбрыкивалась, прямо холодом жгла. Я понимаю, когда рана в душе еще не зарубцевалась. Но сейчас-то пора изменить свое поведение. Перестань отпугивать тех, кто обращает на тебя внимание.

– На меня почти никто и не обращает. Нет, пару раз, конечно, было, но они мне не нравились.

– Ой, не ври себе. Не пару раз, а гораздо больше. А в действительности, наверное, еще больше, потому что я имею

в виду только случаи, которые были при мне. И что же? Ты такие взгляды в ответ кидала, что мужики скукоживались. А мужчина, учти, существо нежное и нервное. Он пугается, когда ему от ворот поворот дают.

– Алка, по-моему, ты придумываешь. Я ничего подобного не замечала.

– О чем и речь! Ты их отшиваешь на автомате, даже не фиксируясь. А после поешь, что одинока. Тебе нужно срочно пересматривать взгляды на жизнь.

Глава V

Разговор с Аллой потряс меня до глубины души. Я знала: она врать не станет. Если ей так видится, значит, именно так и есть. Я принялась вспоминать. Первое время после гибели Жеки я ведь даже не тосковала. Запретила себе, да и сил у меня оставалось только на выживание. С утра до ночи билась, чтобы хоть как-то свести концы с концами и поднять девчонок на ноги. А тоска по Жеке накатила совсем недавно. Когда жизнь наладилась.

Да, наверное, за прошедшие годы воспоминания о плохом в наших отношениях стерлись, уступив место только хорошему. Тем более об ушедших в мир иной принято говорить или хорошо, или ничего. Вот и вышла почти идиллия, от которой мы с Жекой на самом деле были весьма далеки.

Даже в тот самый последний день, когда он уехал, чтобы больше никогда не вернуться, я так плакала! И не то чтобы предчувствовала трагедию, нет. Мы попросту элементарно поругались. Я страшно обиделась. У нас были совершенно другие планы на субботу и воскресенье. Главное, мы с ним заранее обо всем условились. В субботу нас ждали в гости Алка и Вова, а в воскресенье мы должны были пойти с девчонками в зоопарк. Но мамаше приспичило срочно ехать на дачу. Вроде как соседке что-то там показалось. И, конечно же, ничего никому не казалось. Просто маме захотелось провести выходные с сыном, не деля ни с кем его внимание. И он послушно уехал. Мол, зоопарк подождет до следующих выходных, а мама волнуется.

Не хочу сказать, что я была такой черствой собственницей и не пускала мужа к маме. Это она не пускала его к нам, и большую часть выходных он под различными предлогами проводил у нее. Причем нас она категорически видеть не хотела. И не только меня и Сашку, но даже свою родную внучку Мавру. Не нужен ей был в этой жизни никто, кроме Жеки. Она считала его своей собственностью и не желала с ним расставаться. А Жека ей слова не мог сказать поперек и совершенно искренне считал, что это – в порядке вещей. У него даже внутренней потребности возразить ей не было.

Из недели в неделю почти на каждые выходные я оставалась одна, как соломенная вдова. А Жека искренне недоумевал, чем я недовольна. Он был такой мягкий и никогда не скандалил. Лишь пытался меня убедить.

– Глашенька, но она же моя мама. Она меня родила и вырастила. И теперь мой священный долг до конца ее дней о ней заботиться. Она же теперь совершенно одна.

– Кто говорит, что ты должен ее бросать, – отвечала я. – Если ей скучно и одиноко, путь берет к себе Мавру на какие-то дни. Твоя мама – не старая женщина,

сил у нее еще достаточно. Могут вместе гулять, ходить куда-нибудь. И Мавре разнообразие, и твоей маме общение.

– Мавра еще такая маленькая. Маме с ней будет тяжеловато, – смущался Жека. – Может, когда подрастет… Маме хочется полноценного общения.

– Для полноценного есть Саша.

Жека впадал в еще большее замешательство:

– Глаша, сам я Сашку люблю как родную, не меньше, чем Мавру. Но вот мама современных подростков не очень хорошо переносит. Они для нее слишком шумные. А от шума она ужасно нервничает.

Подобные разговоры кончались тем, что Жека выкраивал для нас ближайшие выходные. Я была счастлива, девчонки – тоже; казалось, отныне так будет всегда. Увы. Неделю спустя все возвращалось на круги своя, и сейчас, после разговора с Алкой, я вдруг задумалась: сколько бы я еще выдержала, не случись трагедии? Тогда-то я сидела дома с маленькой Маврой, а с Жекой мы в основном виделись рано утром и поздно вечером. Он изо всех сил зарабатывал, чтобы нас всех прокормить, включая собственную маму, моих родителей в живых уже не было.

Да, когда мы оказывались вместе, в моей душе воцарялись мир и гармония, но этого «вместе» было не так уж много. А потом… Действительно, что было бы потом? Мавра бы подросла. Я устроилась бы на работу, и, вполне вероятно, мы с Жекой стали бы отходить друг от друга дальше и дальше. Вряд ли у него что-нибудь изменилось бы в отношениях с матерью.

А почти любая нормальная женщина хочет создать свою семью, где муж в первую очередь уделяет внимание жене и детям и ставит во главу угла их интересы. И с которым можно заранее решить, как и где, например, провести отпуск. У нас же с Жекой была семья «по остаточному принципу». Первым и главным человеком для него неизменно оставалась мама. Не исключаю, что с годами, может, привыкла бы, сочтя, что именно так и нужно жить, а у других складывается еще хуже. Однако могла бы и взбунтоваться. Впрочем, теперь уже поздно об этом думать. Алка права: эта часть жизни прошла и возврата к ней нет.

Пора размораживаться. Не знаю, правда, насколько этот процесс управляем. Может, мой поезд счастья уже ушел? А может, у меня еще есть шанс, и надо просто в него поверить? По-любому, постараюсь больше не жить с чувством вины. Оно ведь гнетет меня из-за того, что мы поругались перед его гибелью. Насколько, конечно, Жека вообще способен был ругаться. Он мне просто ничего не ответил. Сел в машину и уехал. Из жизни в небытие, не дав мне шанса извиниться за несправедливые слова. Муж вывел меня из себя, я в ответ на обиду била наотмашь. Все естественно и понятно, если бы только он не погиб.

Мне потом долго снился один навязчивый сон. Будто Жека на самом деле жив и вернулся. Я с радостью кидаюсь ему навстречу, а он жалобно так улыбается и тихим по обыкновению голосом спрашивает: «Глашенька, зачем ты тогда так?» Я силюсь крикнуть: «Прости!» Голос мне не подчиняется. А Жека тает, словно растворяется в воздухе, и я пробуждаюсь, чтобы провести остаток ночи без сна и в тоске.

Впрочем, в последние годы Жека и сниться мне перестал. Теперь вспоминаю о нем не во сне, а наяву, когда устану или навалятся неприятности и так хочется положить голову на чье-то плечо. Хотя показалось бы мне сегодняшней Жекино плечо таким уж надежным? За годы, что его нет, я стала совершенно другая.