Женщина Габриэля
Шрифт:
После того, как они в душе разделили боль и удовольствие, он сказал Виктории, что ничего не изменилось. Он солгал.
Изменилось всё.
Второй мужчина дал ему Викторию, зная, что Габриэль захочет большего, чем час, день или неделя с ней. Он знал, что Габриэль умрет за то, чтобы получить большее.
Вкус Виктории был солено-сладким вкусом удовлетворенности.
Языком и зубами Габриэль брал от неё больше — то мягко кусал до боли, то нежно лизал для удовольствия. Он использовал весь свой опыт, чтобы забрать этим поцелуем душу Виктории.
Не достаточно.
Габриэль поднял голову. Его губы теперь дразнили, а не пожирали. Он прошептал:
— Попробуй себя на вкус, Виктория.
Габриэль не дал ей время согласиться или отказаться. Он проскользнул в её рот и передал на язык её экстракт.
Она замерла, не отвечая.
Габриэль заставил её ответить. Он лизнул её нёбо.
Виктория впитывала его дыхание.
Он хотел большего.
Он был способен заставить её дать ему больше.
Зажав сосок пальцами, он начал нежно сжимать и тянуть его, зная, что каждый щипок, каждое потягивание заставляют её лоно сокращаться.
Ее пальцы, обхватывающие пенис, сжимали и тянули в том же ритме, в котором его пальцы сжимали и тянули её сосок. Язык Виктории со всех сторон нежно лизал язык Габриэля. Отдавая столько же, сколько и получая.
Габриэль зажмурил глаза и сосредоточился на ощущениях и вкусе Виктории вместо ритмичных потягиваний и сжиманий, которые потягивали и сжимали самую внутренность его яичек.
Негромкий, короткий стук на миг нарушил его сердцебиение.
Пришел Гастон.
Габриэль продолжал тянуть и сжимать сосок Виктории. Не прекращая лизать её.
Не прекращая хотеть того, чего не мог иметь.
Дом.
Женщину.
Глухой предоргазменный стон сорвался с его языка.
Острая предоргазменная дрожь пронзила его уретру.
Внешняя дверь в его покои открылась.
Это мог быть Гастон.
Или это мог быть второй мужчина.
Габриэль представлял, как лоно Виктории сжимается вокруг его руки и, одновременно, мысленно шел по комнатам за этим мужчиной.
Послышался тихий звук, кожа стукнулась о мрамор.
Виктория возбужденно мотала головой из стороны в сторону. Габриэль положил правую руку сзади ей на шею и безжалостно преследовал её. Его рот приклеился к её рту, язык лизал, пальцы сжимали и тянули.
Она почти готова.
Виктория сильнее сжала Габриэля, чтобы он последовал за ней.
Сквозь открытую дверь спальни донесся легкий шорох. Мужчина в кабине сел на кожаное кресло около стола. В то же время тело Виктории прогнулось, ее пальцы схватили Габриэля за волосы.
Боль. Удовольствие.
Жаждущий голубой и фиалковый огонь взорвал темноту за веками Габриэля. Сокращающееся лоно Виктории отрывисто трепетало вокруг его пальцев. Следом за ней он кончил в ее руке и почувствовал, как оргазм Виктории вытесняют мысли о мужчине в кабинете и осознание принесенных им сведений.
Медленно Габриэль стал ослаблять пощипывающе-потягивающий ритм, который на один краткий момент стал его оргазмом. Инструмент, каковым являлся его член, извергался три раза, четыре, пять…
Виктория рухнула от изнеможения, жадно глотая воздух, доступ к которому она, наконец-то, получила. Его эрекция прошла, жажда — нет.
Пальцы, державшие его волосы, были той близостью, которую он не позволял себе почти пятнадцать лет.
Габриэль хотел больше Виктории, больше близости.
Он нежно выпустил сосок и погладил ее щеку, поднимаясь вверх по скуле. Трепет ресниц Виктории под его пальцами был подобен мучительной дрожи оргазма.
Обхватывая Викторию, Габриэль поцеловал ее ресницы. Они задрожали под его губами.
Напряжение в паху перекинулось в грудь.
— Ты… — Виктория глотнула воздуха, — моя грудь… это было…
— Тш-ш, — Габриэль надавил губами на её рот. Он не хотел, чтобы Гастон нечянно улышал, какой ранимой делает Викторию страсть. — Спи дальше, Виктория. Мне надо идти. Я вернусь позже.
Он сел.
Пальцы в его волосах сжались крепче, одновременно Виктория выпустила расслабленную плоть.
Габриэль не видел её руку, пока она не коснулась его подбородка. Рука была холодной и липкой.
Прежде, чем он успел отреагировать, теплые пальцы размазали холодную вязкую жидкость — сперму — по его рту.
Виктория намазала ему губы, затем стала слизывать сперму.
С губ и расщелины между ними.
Габриэль не хотел пробовать себя на вкус. Он не хотел знать своё тело, которое предало его.
Он открыл рот для Виктории. И не знал, почему так поступил.
Габриэль позволил Виктории разделить с ним вкус его семени. И не знал, почему результат механической разрядки мужчины-шлюхи был вкусом надежды.
В его груди звучал легчайший отголосок удовлетворения Виктории.
И Габриэль знал…
Ускользнув от поцелуя Виктории и пальцев, держащих волосы, он встал и накинул покрывало на её обнаженное тело, силуэт которого вырисовывался на светлых простынях. Он на ощупь взял из шкафа пиджак, брюки, ботинки. Из ящика — носки, рубашку и платок. Поднял с пола у кровати использованный презерватив.
….Габриэль знал, что второй мужчина выиграл. Просто не знал, в чём именно.
Глава 22
Виктория прислушивалась к знакомым звукам: ящик открылся, ящик закрылся… Габриэль роется в шкафу.
Яркий блеск серебра, Габриэль подошел к кровати.
Её сердце вновь забилось чаще.
Габриэль наклонился, быстро выпрямился — с длинным резиновым чехольчиком в левой руке и скрученной в узел одеждой — в правой. И отступил в густую тень. Дверь в ванную закрылась за ним.
Пальцы Виктории были липкими. Губы и язык горели.
Она попробовала себя на вкус. Конечно, это было неожиданно, но она не почувствовала отвращения. Она чувствовала, как в её руке постепенно приближался к разрядке Габриэль, как её оргазм пульсировал в его пальцах.