Женщина из прошлого
Шрифт:
Через пару минут Людмила Фадеева выглядела так, словно сошла с обложки журнала – не было в ее жизни ни единой проблемы. Она улыбалась отражению в зеркальце и хвалила себя, словно маленькую: «Умница, красавица». А разве нет? Да. Иначе бы не выбрал ее себе в жены лучший в мире мужчина.
Люда нажала на кнопку звонка и замерла перед глазком в нетерпеливой позе; с самой сияющей из своих улыбок. Мама вернулась из командировки! Детки ее встречают! О том, что оба – и Тёма, и Люся – одновременно ринулись к двери, Люда узнала по раздавшемуся из-за двери топоту ног.
Дверь открыл Тёма. Конечно, посмотрел сначала в глазок, убедился в том,
Людмила утопала в блаженстве. Парила над облаками.
– Люсь, ну мать-то с дороги устала, – услышала она ворчливый голос мамы, – ну, что ты как обезьянка-то на нее забралась?!
– Да нет, – голос Людмилы зазвенел юностью, – совсем не устала! Пусть побудет на ручках, она соскучилась.
– Эх, – заворчала старушка, – балуешь ее. Сядет на шею!
– Уже села, – сообщила довольная Люся, на секунду оторвавшись от поцелуев, и тут же снова взялась за свое.
Людочка засмеялась, а Тёма с бабушкой – вслед за ней.
– Ладно уж, – улыбалась старушка, – милуйтесь. Ты тоже ласкуньей в детстве была, и ничего – вроде человеком выросла.
Не отпуская дочку с рук, Люда сбросила туфли, сняла плащ и как была – в форме первого класса – прошла в гостиную и села на диван. Люся наконец устала от поцелуев и, не разжимая ручонок, стала рассказывать маме, как им жилось у бабушки без нее. С новыми девочками на улице познакомилась, почти научилась читать, куклу бумажную вырезала, но кашу овсяную все равно есть не будет! Пусть бабушка не надеется. А то каждое утро…
Людмила таяла от любви и смеялась.
На то, чтобы позвонить Мише еще раз, она решилась лишь после ужина и сладкого пирога с яблоками, который обожала с детства. Старенькая уже, ворчливая, мама все равно продолжала ее – уже взрослую – баловать. Пекла каждый раз любимый пирог, когда дочь возвращалась из командировки. И при этом умудрялась ругать за то, что Люся чересчур вольная и «сядет на шею». Смешно. Разве можно детей воспитать как-то еще, если не любовью?! Для строгости есть отец, правда, и он все больше не мог устоять перед Люсиным обаянием.
Зато Тёме доставались и серьезные разговоры, и даже суровость. Дисциплина для настоящего мужчины на первом месте – так Миша считал. А Людочка даже и не думала с ним спорить: конечно, мужу виднее.
Она встала из-за стола, как в детстве сказала маме «спасибо» и, вытащив из сумки телефон, ушла в спальню. Она понимала, что, если будет звонить Мише при всех, а он снова не возьмет трубку, скрыть от близких отчаяние она не сможет.
Прикрыв за собой дверь, Люда взглянула на дисплей – ни звонков, ни сообщений нет. Значит, Миша перезвонить не захотел. Видимо, не знал что сказать. Дрожащими пальцами она нашла в списке контактов его имя и нажала на вызов. По экрану побежали зеленые стрелки, а через мгновение в трубке послышались длинные гудки.
Люда ждала с замиранием сердца, когда он ответит, но только напрасно. Прошла минута, другая. Много минут, а она все слушала длинные гудки, которые издавал ее телефон, выскользнувший из руки и лежавший теперь на подушке. А потом вдруг гудки оборвались, и автоматический голос безразлично произнес: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия Сети».
Люда оторопела. Так Миша не поступал с ней никогда! Не отключал телефон во время ее звонка, не желая брать трубку. Неужели там все так серьезно?! Бурно настолько, что он забыл о детях, жене?! Если бы речь шла о каком-то другом мужчине, Люда бы не нашла в таком поведении ничего странного. Боль, пережитую из-за Валеры, она не забыла. Но чтобы ее муж, чтобы самый порядочный и ответственный в мире мужчина – Михаил Фадеев – мог цинично отключить телефон, на который пыталась дозвониться жена?! Нет, не может этого быть. Если только…
Люда почувствовала, что за одно мгновение лишилась всех жизненных сил: и усталость, и пережитые эмоции навалились тяжелым грузом. Она поняла, что не в состоянии собрать детей, сесть за руль и поехать к себе, на Киевское шоссе. Да и что им делать в этом огромном доме, который без Михаила всегда казался пустым и слишком большим? Нет, лучше они останутся здесь, а завтра, возможно, что-нибудь прояснится. Миша перезвонит, даст о себе знать. Она встала с кровати, хотела выйти из комнаты и вдруг почувствовала, что силы ее покидают. Не сможет она ничего никому объяснить. Не знает, что делать. Беспомощная. Никчемная.
Людмила щелкнула выключателем и легла, зарывшись лицом в подушку. Она плакала отчаянно, с детской обидой на весь белый свет.
Часть IV
Небо
Глава 1
До отеля Кирилл с Дашей, едва живые от усталости, добрались только под утро. Николаев вяло подумал о том, что они собирались обыскать номер Фадеева, но тут же отказался от этой мысли: единственное место, до которого он был способен сейчас добраться, – это кровать. Даже разговаривать не было сил. Он молча вцепился в Дашину руку – вдруг она почему-то решит, что ей лучше пойти к себе, – и потащил ее к лифту. К счастью, Морозова не сопротивлялась. Покорно шла следом.
Кирилл мечтал лечь и уснуть крепким сном смертельно уставшего человека, но не учел одного обстоятельства: Даша была рядом. Ее близость будоражила, давала новый прилив сил, и как только они очутились в постели, желание спать как рукой сняло. Кирилл обнял Дашу, начал целовать ее закрытые веки, а через мгновение он уже чувствовал, как она потянулась навстречу ему.
Остаток ночи пронесся словно сон наяву: Николаев и подумать не мог о том, что в нем запрятано столько нежности. Как он соскучился по ней за то время, что был рядом и не мог ощутить всю, в полной мере! Стоило ему в изнеможении оторваться от Дарьи и на пару минут уснуть, как новая волна страсти будила его. Он был ласков, даже в моменты безумства. Он нашептывал нежные слова, хотя раньше – это он твердо знал – в постели был нем как рыба. Ему хотелось доставить радость и стереть из ее памяти все, что было плохого, печального. Кирилл чувствовал, как Даша в его объятиях рождается заново, как сладко дрожит от блаженства, и ощущал себя гениальным художником: он научился создавать саму жизнь, умел наполнять ее счастьем.