Женщина-кошка
Шрифт:
— Правильно, сестренка. Мелочишки не найдется? Или закурить?
Придерживая одной рукой куртку у горла, загораживая плечами котенка, Селина, не оборачиваясь, продолжала путь. Не нравилось ей ходить по улицам в темноте — по крайней мере без комбинезона. Слишком легко было стать жертвой.
Как Роза.
Так, размышляя о Розе и жертвах вообще, она наткнулась на компанию подростков. Они стояли в развязных позах, подпирая фонарный столб. Котенок вырывался. Селина едва удерживала его обеими руками. Этот жест — обе руки прижаты к груди — невольно привлекал внимание.
Селина увидела себя их глазами: женщина,
Пацаны засвистели, отпуская похабные шуточки. Один из них, вихляясь, вышел на середину улицы.
— Потанцуем? — он стоял, расставив ноги, бедра вперед, козырек бейсболки надвинут на глаза. — Пойдем, чувиха. — Он вынул руки из карманов. — Хошь не хошь, а придется.
Все оборачивалось против нее, начиная орущим котенком и кончая неудобной одеждой. Она не выглядела как Женщина-кошка; она не чувствовала себя Женщиной-кошкой. Парень приближался. И тут словно кто-то ледяным пальцем провел вдоль ее позвоночника. Внутри у нее все сжалось, а страх превратился в ярость.
— Сегодня у тебя не лучший денек, — слова не имели значения. Все зависело от интонации и убийственного быстрого взгляда в ту темную щель под козырьком, где должны быть его глаза. — И дружки твои поганые тебе не помогут, — Селина уже забыла о том, где они находились, что она держала в руках и даже кем была. Она забыла про костюм, брошенный под кровать.
Ненависть выплеснулась на лицо. Словно шаровая молния метнулась она от глаз девушки к его глазам.
Он был готов.
— Чокнутая потаскуха, — пробормотал парень, пятясь назад.
Селине страшно захотелось увидеть его глаза, услышать его голос из разбитого рта, полного крови и выбитых зубов. Но сейчас было не время.
Котенок бился за пазухой. Достаточно и того, что в ближайшие несколько часов он будет полностью раздавлен, а приятели у фонарного столба доконают его насмешками.
— Попробуй подойди, слизняк, если еще не помер со страху.
Парень поднял козырек. Может, надеялся восстановить свое преимущество, посмотрев в глаза безумной леди. Если так, то он сильно ошибся. Селина ждала этого. Она показала ему зубы в своей неповторимой улыбке и двинулась прямо на него. Слегка посторонившись, обошла остолбеневшего хулигана и зашагала восвояси. Как она и рассчитывала, дружки тут же принялись потешаться над несчастным, и их обидный смех доносился до нее, пока она не удалилась достаточно далеко.
Еще сотня ярдов, и Селина, наконец, расслабилась.
Только мужчина может заставить женщину забыть обо всем, кроме страха.
Эта мысль вспыхнула у нее в мозгу вместе с образом Розиного лица. В глазах у хулигана было изумление. Подобно тем наркодельцам, он не мог до конца поверить в то, что женщина — шлюха — одержала над ним верх. Но в глазах Розы не было изумления, сомнения или недоверия, один только страх, страх и жертвенная покорность неизбежной судьбе.
ШЕСТЬ
Селина вошла в свою квартиру. Котенок выскользнул прежде, чем за ними захлопнулась дверь. Замок запирался автоматически.
Шкаф на кухне был забит консервированным тунцом. Готовить и сервировать его было так же просто, как хранить. Она открыла банку и, склонившись над раковиной, принялась есть, выковыривая содержимое пальцами.
Голод понемногу ослабевал. Мысли вертелись вокруг миссии. Селина злилась на старую МаЖо и остальных. Они использовали ее, использовали котенка и в конце концов оставили без обеда. Это негодование было весьма поверхностным и улетучилось прежде, чем она успела расправиться с рыбой.
Но в душе залегал гораздо более глубокий пласт гнева, и избавиться от него было не так просто. Мир кишел людьми, которые не любят кошек. Неприязнь могла перерасти в ненависть, но у взрослых она редко проявлялась в виде безумного страха. Розин ужас перед кошками не был последствием детского испуга.
Слизав с пальцев остатки тунца, Селина поставила полупустую банку на пол, чтобы доели кошки.
Из всего этого можно было сделать один единственный вывод: причиной Розиного страха был мужчина, но он каким-то образом сумел перенести ее страх на невинных кошек.
Знакомое, но не слишком приятное ощущение охватило ее, и она задержала дыхание. Затем резко выдохнула. Прежде, чем Селина успела покинуть альков, который домовладелец называл кухней, превращение ее обычного естества в Женщину-кошку было закончено. По дороге к кровати она сбрасывала с себя одежду и, подойдя к ней, была уже почти обнажена.
Комбинезон обтянул ее как вторая кожа — так и было задумано. Костюм этот обошелся ей безумно дорого.
В начале своей карьеры она пыталась использовать подержанные театральные костюмы. И даже пробовала сама соорудить подобный наряд. Но все это никуда не годилось. И вот однажды под ее дверь кто-то просунул коряво написанное письмо. В холле перед дверью никого не оказалось. В письме был рисунок комбинезона, значилась его цена и указывалось место, где должна была быть совершена сделка. Селина поначалу испугалась, но все же решилась попробовать. Она собрала требуемую сумму в золоте и другом драгоценном барахле, как указывалось в письме, оставила все это на скамейке в пустынном дворике и две недели спустя, придя вечером домой, обнаружила кожаный костюм на собственной кровати.
Девушка разгладила комбинезон на руках и ногах, и Селина Кайл исчезла. Вместо нее посреди комнаты стояла простая, как удар в челюсть, Женщина-кошка.
— Я вернусь до рассвета, — прошептала она в темноту собравшимся в кучку зеленым огонькам. — Не ждите меня. — Она вылезла в окно, прошла по карнизу и скрылась за углом.
Между тунцом и комбинезоном был еще период размышлений, когда Селина взвешивала иные возможности удовлетворения собственного любопытства. Она попыталась представить себя в миссии. Двери там никогда не запирались, но монахини были не столь глупы, чтобы оставаться внизу после наступления темноты. Если бы Селина пошла туда, ей пришлось бы объясняться с мускулистыми бывшими наркоманами, обитателями приюта, которые охраняли миссию с бдительностью новобранцев. Можно, конечно, позвонить матери Жозефе по телефону, но старая МаЖо вряд ли сидит в офисе по ночам. Кроме того, Селинин телефон не работал… опять. У одной из кошек — она не знала какой именно — выработалась стойкая приверженность к жеванию пластиковой изоляции. Возможно, и для кошки это было не слишком полезно, но для телефона оказалось просто смертельным.